Никогда Святое Евангелие не читается с такой священной торжественностью, как на литургии в первый день святой Пасхи. В этот светлый праздник оно читается всеми священнослужителями, на разных языках, и в алтаре, и в разных местах храма, причем первый диакон становится лицом к востоку, второй — к западу, третий — к югу, четвертый — к северу, а на колокольне во все время чтения бывает перезвон, оканчивающийся трезвоном во вся. Сия торжественность изображает, что во всю землю, всем народам проповедано Евангелие о Христе Спасителе, и ему с благоговением внимает небо и земля. О чем же благовествует нам возлюбленный ученик Христа, сын громов, святой Апостол и Евангелист Иоанн Богослов? Он возвещает великую тайну Божества Христова, говорит о том, что Воскресший из мертвых Спаситель наш есть Сын Божий, прежде всех рожденный от Отца, что Им сотворено все, что Он — наша жизнь, наш свет и спасение... Преклоним же ухо сердечное к таинственным глаголам друга Христова: Он — зритель неизреченных откровений и сказатель вышних Божиих тайн; вонмем! От Иоанна Святаго Евангелия чтение!

«В начале бе Слово», — в начале, когда мира еще не было, когда не было и времени, когда от вечности пребывал единый Предвечный и Безначальный Бог, тогда уже было — от вечности пребывало — Безначальное Слово Божие, предвечно, прежде всех веков и времен, бесстрастно, непостижимо рождаемый от Отца Единородный Сын Божий. «И Слово бе к Богу», — сие Слово — Сын Божий — всегда от вечности было и пребывает у Бога Отца, неразлучно с Ним и неслиянно, как второе Лицо Достопокланяемой Троицы. «И Бог бе Слово», —Слово Божественное всегда было и есть Бог, единый по существу, по Своему Божеству с Богом Отцом. У людей прежде отец, потом сын; но не так у Бога: Сын от Отца, но не после Отца. «Сей бе искони к Богу» — Оно, Слово Божие, Сын Божий всегда было у Бога, всегда неразлучно пребывает с Отцом, и как солнце нельзя представить без сияния, так нельзя представить Бога Отца без Сына. «Вся Тем быша» — все, что на небе и на земле, видимое и невидимое, все чрез Него произошло, как равносильного Отцу, «и без Него ничтоже бысть, еже бысть» — без Него не начало быть ничто, что произошло, что имеет начало, кроме Безначального Духа Святого. «В Том живот бе» — в Нем была и вечно пребывает жизнь, Он Сам — Источник жизни для всего живущего, всему дал жизнь и хранит ее Своей всемогущей силой. «И живот бе свет человеком» — сия жизнь — Сам Он, Жизнодавец — был светом для всех человеков, светом, который открывает людям Отца Небесного и согревает их самих Своей благодатью. «И свет во тме светится», — светится с самого сотворения мира, и в Богоявлениях ветхозаветным праотцам, и в законе Моисеевом, и в пророчествах о Нем Самом, нашем Спасителе, — и разгоняет сей свет тьму идолопоклонства языческого, тьму всякой лжи, которая охватила грешный род человеческий, — светится, «и тма его не объят» — не одолела, не затмила, не погасила: настало время и сей свет осиял всю вселенную, когда явился на землю Сын Божий, Свет от Света, Отчее сияние. Ему предшествовал величайший из пророков, Его Предтеча: «бысть человек послан от Бога, имя ему Иоанн. Сей прииде «— пришел к народу Еврейскому, пришел ко всем людям «во свидетельство, да свидетельствует о Свете» — о Сыне Божием воплотившемся, пришел перстом указать на Него людям, «да вси веру имут» ему — чтобы все уверовали через него в Спасителя мира, и если не все действительно уверовали, он не повинен в том, как нельзя винить солнце, если человек скрывается в темном месте от его сияния. Сам Иоанн не был светом — «не бе той свет», — он светил не своим светом, а Христовым, но он послан был, «да свидетельствует о Свете. Бе» — от вечности был, как и вечно будет единый Свет истинный, вечно сияющий Светодавец, «Иже просвещает всякаго человека, грядущаго» — рождающегося «в мир». Он дает каждому человеку разум для различения добра от зла, света от тьмы, просвещает ум человека Своей благодатью, и если человек не пользуется этими дарами, то омрачает и губит сам себя. Сей Свет вечный, Слово и Сын Божий «в мире бе» — с самого сотворения мира, как вездесущий Бог постоянно пребывал в мире, сохраняя мир и просвещая людей законом совести их, «и мир Тем бысть» — мир через Него же произошел, и — несмотря на все это, —«мир Его не позна» — вовсе не знал. Тогда «во своя прииде» — пришел Он во плоти к народу Еврейскому, Богом избранному, «и свои Его не прияша» — не приняли, как бы следовало, отвергли и распятию предали. «Елицы же прияша Его» — тем, которые в Ветхом Завете ожидали, а в Новом — приняли Его с верой, «даде им область» — право и власть «чадом Божиим быти, верующым во имя Его», — если только сами они захотят воспользоваться этим правом и заслужат эту высокую честь сыновним послушанием Его святым заповедям. Тогда они соделаются чадами Божиими по благодати, «иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога» — водой и Духом Святым в Таинстве Крещения «родишася». И сие предвечное, невидимое, непостижимое «Слово» и Сын Божий — «плоть бысть» — воплотилось, восприяло человеческое тело и разумную душу, стало человеком и, не преставая быть Богом, «вселися в ны», обитало с нами, среди нас, и мы, Его апостолы, и все верующие в Него, «видехом» — видели не верой только, но и телесными очами «славу Его» во всем, что Он делал и говорил, но особенно в Его Преображении, Воскресении и Вознесении. Мы видели Его «славу яко Единороднаго от Отца», какой не может иметь ни Пророк, ни Ангел, никакое создание, а только Единородный — единый истинный по естеству (по природе) Сын Бога Отца — Господа славы, «исполнь» — исполненной «благодати» — милосердия, любви, и истины, — ибо до Его пришествия в мир были только образы и тень истины, а Он — сама Истина. И вот, Его Предтеча «Иоанн свидетельствует о Нем» — по откровению от Бога удостоверяет всех, и «воззва глаголя» — всенародно, во услышание всех говорит: «Сей бе, Егоже рех» — Сей был Тот, о Котором я сказал: «Иже по мне грядый» — Идущий за мной, явившийся после меня, «предо мною бысть» — стал впереди меня, выше и сильнее меня, я не достоин быть последним рабом Его, не достоин развязать ремень Его обуви, «яко первее мене бе» — потому что Он, как Безначальный Вечный Бог был прежде меня. «И от исполнения» — от полноты Божества Его мы вси — верующие в Него — «прияхом и благодать возблагодать»— всю полноту даров Его благодати. И в Ветхом Завете люди праведные получали сии дары, по вере в грядущего Спасителя, но не в такой полной мере, ибо тогда была только тень Новозаветной благодати, «яко закон Моисеом» — рабам Божиим «дан бысть», и закон сей, поражая проклятием того, кто нарушал его, не давал силы исполнить его; «благодать же и истина» — Самим Господом «Иисус Христом бысть» — произошли от Христа, и потому сия благодать может снять с человека проклятие закона, примирить его с Богом, простить и очистить грехи, и дать силы исполнить закон Христов. Ибо Христос — не есть раб Божий, а Сам Царь Небесный, действующий полновластно.

(Изложение Евангелия от Иоанна, гл. 1, ст. 1-17)

266. Заветы наших святых первоучителей

Тысяча лет минуло, как почил от трудов своих святитель Мефодий, который с братом своим Кириллом много потрудился для просвещения наших предков, славян, светом Христова Евангелия. Всего лучше почтить память сих святых тружеников, воспомянув их святое учение, их отеческие наставления и заветы. "Константин, или Кирилл, говорится в житии их, был в Писании Божественном зело искусен и в слове силен, а потому он больше состязался с врагами истинной веры, Мефодий же споспешествовал ему своей Богоугодной молитвой". От Кирилла осталось даже исповедание веры, и в житии больше записано наставлений Кирилла, чем Мефодия. Предлагаем здесь краткое изложение сих наставлений и исповедания веры наших святых учителей, ибо оба святые брата, по словам самого святого Кирилла, были, "яко два вола едину бразду тяжущая".

Бог наш есть как бы пучина морская, широты и глубины безмерной, непостижимый умом и неизреченный глаголами человеческими, как сказал о нем Пророк Исаия: «род Его кто исповесть?» (Ис. 41; 8) и святой учитель Апостол Павел взывает: «о глубине богатства премудрости разума Божьего, яко неиспытаны судове Его и неисследовани суть путие Его»! (Рим. 11; 33). В сию пучину многие входят, старающиеся взыскать Бога; те, которые сильны смиренным умом, приемлют помощь от Самого Господа и безбедно обретают себе богатство разума и спасения, но слабые умом, по своей самонадеянности лишившиеся помощи Божьей, как бы в гнилых кораблях, покушаются переплыть сию пучину, и не в силах будучи, одни потопляются, впадая в ересь и заблуждения; другие же с трудом едва отдышат, волнуемые сомнением и изнемогая леностью душевной (Жит. Св. Росс. Церкви, февр., с. 151). Божественная Троица — Отец и Сын и Дух Святый не три Бога, но три Лица в едином Существе Божьем (с. 152). Мы видим на небе солнце: вот образ Святой Троицы. Как круг солнечный не имеет ни начала, ни конца, так и Бог безначален, бесконечен; как от солнца исходит свет и теплота, так от Бога Отца рождается Сын и исходит Дух Святой. Свет солнечный освещает всю поднебесную, так и Сын Божий, от Отца рожденный, явился в мир и просвещает всякого человека. Как теплота солнечная согревает землю, так и Дух Святой животворит всех верующих Своей благодатью. Как нельзя отделить от солнца его света и теплоты, хотя самый круг солнца есть одно, его свет — другое, а теплота — третье, так и Пресвятая Троица, хотя и в трех Лицах, но есть единый Бог (Чет. Мин., мая 11). И праотцу Аврааму явился Бог у дуба Мамврийского в трех Лицах, ибо Авраам увидел трех мужей, перед ним стоящих, и поклонился до земли, говоря: Господи, если обрел я благодать перед Тобой, не минуй раба Твоего. Итак, не трех ли мужей видит Праотец? Но он беседует как бы с одним, ибо познал праведный муж сей Единого Бога в трех Лицах (Ж. Св. Р. Ц., стр. 153). Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца и Господа всем видимым и невидимым, безначального, неизменного, бесконечного, и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Единородного, безначально и прежде всех веков от существа Отца воссиявшего; и во единого Духа Святого, от единого Бога Отца исходящего, с Отцом и Сыном благословимого и славимого.

Вольным страданием по плоти, животворящей смертью и Боголепным воскресением Он победил смерть и избавил нас от насилия невидимого врага нашего, обновил естество наше и возвратил в первое достоинство (Воскр. Чт. IV, 408 и далее). Если бы Христос Господь наш был простой человек, то зачем было бы Духу Святому сходить в утробу девическую для зачатия человека? (Ж. Св., стр. 153). Не дивись и сему, что утроба Девы вместила Бога, на Которого никто и взирать не может. Не почтешь ли безумным того, кто бы сказал, что первый сановник не может принять в дом свой царя и угостить его, когда и каждый последний раб может это исполнить? А что в поднебесной досточестие из всех видимых тварей? Конечно, человек, потому что он создан по образу Божьему и почтен разумной душой. Итак, не безумны ли те, которые говорят, что не может вместиться в человеке Бог, когда вмещался Он и в купине вещественной, и в облаке и в буре являлся Моисею, Иову и Илии, как о том свидетельствует Святое Писание? И что же дивного, если вместился Он в честнейшую из одушевленных тварей, когда хотел явиться на земле, чтобы исцелить от язвы смертного человека? Может ли один болящий исцелить другого? И род человеческий от кого другого мог исцелиться, если не от Самого Творца? Посему и Господь Иисус Христос восприял человеческое естество и воплотился от Девы, как сие было предсказано у Пророка: «се Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог» (Ис. 7; 14) (стр. 165-166). Бог по естеству, Единородный Сын и Слово Бога Отца, рожденный от Него прежде веков неизреченно, всецело восприял нашу плоть и кровь, — будучи совершенным Богом, Он стал и совершенным человеком, почему и родившую Его называем истинно и точно Богородицей; потому что рожденный прежде от Отца без матери, безначально, потом родился от Матери без отца. По Божеству не терпел Он страданий, и творил чудеса; но принимал страдания по человечеству, принимал страдания человеческие. Преданные грехом, мы искуплены честной кровью Его; Он примирил с земным небесное и устроил единую Церковь и собор Ангелов и человеков на небеси и на земле. Вочеловечившись, пребыл Богом, и в Божественной славе — человеком — един вкупе Бог и человек — Еммануил. Так мы славим честную и спасительную тайну воплощения Христова. Почитаем также и лобызаем святые иконы и изображения, показующие нам все Евангельские повести и напоминающие то, что соделано для нас Спасителем. Мы издревле сие приняли и сохраняем принятое от отцов; мы благоговейно почитаем иконы, а не совершаем им божеского служения и поклонения, — да не будет того, что подобает единому Богу, Владыке всех! Ибо все, наученные Божьим Духом, видят различие чести: какую честь и какое поклонение прилично воздавать Христу Богу нашему, и какая честь прилична святым иконам; и видят, что от сих икон должно возносить почесть к первообразу того, чье тело изображено на них.

Совершаю также и честные памяти их. Тако исповедую я свою веру с Мефодием, присным братом моим и поспешником в Божьей службе. В сей вере состоит спасение и упование, и сию предаем мы ученикам своим, да тако веруя спасутся: в страшный же день судный паки предадут нам веру оную — истину, неизменну, совершенну, ставши одесную страну перед Иисусом Христом Господом, истинным Богом нашим, Коему слава во все века. Аминь. (Воскр. Чт. IV).

267. Уроки нашему времени

Святые первоучители наши, равноапостольные Кирилл и Мефодий учат нас и ныне, через тысячу лет по своей кончине, как учили при жизни своей, — учат и словом назидания, и примером святой своей жизни. Не даром святой Кирилл, еще в детстве, видел сон, будто он избрал себе в спутницы жизни прекрасную девицу, имя коей было София. Греческое слово София по нашему значит "премудрость", и его добрые родители, которым он рассказал свой дивный сон, уразумели, что Господь хочет дать их сыну премудрость Божественную, и потому внушали ему уроки премудрого Соломона: сын, чти Господа, храни заповеди, напиши их на скрижалях сердца твоего, назови премудрость сестрой твоей, и мудрость да будет с тобой всегда. И отрок возлюбил премудрость, и вместе с братом своим Мефодием стал премудрым учителем и Апостолом для неведущих Бога славянских народов. Много поучительного представило нам их житие; но из многого возьмем немногое, остановимся размышлением только на тех уроках, которые ближе подходят именно к нашему времени, и потому особенно теперь поучительны для нас.

Вот молодой, двадцатичетырехлетний юноша Константин (мирское имя Кирилла) идет на берега далекой реки Тигра, в Багдад, славную тогда столицу сарацинов, чтобы там защищать святую веру православную пред надменным халифом сарацинским. Он вступил в жаркий спор с учеными последователями лжепророка Магомета: хитрые сарацины стараются уловить его в каждом слове... "Христос велел вам молиться за врагов, — говорят они, — а вы изощряете меч и идете воевать против них; почему же не слушаете своего Христа?" — Остановимся на минуту. Не те же это речи, какие приходится слышать и в наше время от разных суемудров? Не говорят ли и теперь: "Война есть зло, значит воевать грешно, и военная служба— дело Богу противное!..." Послушаем же, что отвечал на такие речи наш святой первоучитель. "Правда, — сказал он, — Христос велел нам молиться за врагов и добро им творить; но Он же изрек нам: «больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15; 3). Вот почему каждый из нас должен терпеть обиды от своих личных врагов и молиться за них; но каждый же обязан и защищать ближнего от обиды; вот почему мы и полагаем души свои на брани за ближних своих!" Святая истина! Счастливы вы, Христолюбивые воины, полагающие живот свой на поле бранном за веру православную, за царя Богом венчанного, за дорогое отечество! Не смущайтесь толками тех неразумных людей, которые сами же первые стали бы искать защиты у вас, если бы им угрожала смерть от меча вражьего; если и падете вы на поле брани, ведайте, что на небе вам уготован венец со святыми мучениками! Но послушаем еще мудрого нашего учителя. После долгих прений пристыженные мудрецы сарацынские спросили его: "Где ты научился такой премудрости?" — Притчей отвечал им мудрец Богопросвещенный: «Один человек зачерпнул воды в море, несет ее в кожаном мешке и хвалится всякому встречному: "Ни у кого нет такой воды, какая у меня!" Но вот встречается ему прибрежный житель, и на его похвальбу говорит ему: "Чего ты хвалишься своей водой, которая уже испортилась у тебя в мешке? А у нас, приморских жителей, вот — целое море перед глазами!" — Не подобны ли и вы этому человеку?» Так говорил святой Константин своим совопросникам. Ведь вся мудрость Богопознания от нас произошла, и притом за много столетий до вашего закона!..." Вот новый урок суетным мудрецам нашего времени! В самом деле: прочитает человек какое-нибудь место в Священном Писании, начнет толковать его по-своему, как ему вздумается, да и хвалится, что он один только познал истину, что никто другой до нее не додумался! Бедный, он в своем самообольщении, в своем самомнении и знать не хочет, что по слову того же Священного Писания, только Церковь — одна «Церковь есть столп и утверждение истины» (1 Тим. 3; 15), что в ней одной, в ее святом учении можно найти непогрешимое истолкование самого слова Божьего, потому что в нее, как в сокровищницу, по слову святого Иринея, Апостолы положили все, что принадлежит истине, что нам нужно для спасения, и кто Церкви не слушает, тот, на суду Самого «Христа — язычник и мытарь» (Мф. 28; 17). Поистине сии суемудрые лжеучители подобны тому хозарину, который хвалился пред святым Константином, что он не нуждается в книгах, потому что "из персей износит премудрость, которую всю поглотил". Но что услышал в ответ сей поглотивший всю мудрость философ? — "Если ты встретишь человека обнаженного, который будет хвалиться, что у него много одежды и целые груды золота: поверишь ли ему, когда он сам в наготе?" Не то же ли можно сказать и нынешним лжеучителям: вы хвалитесь, что все Священное Писание знаете, и в церковном толковании не нуждаетесь: но кто поверит вам, что вы понимаете Писание правильно — именно так, как разумели его святые Апостолы и их преемники — мужи, Богом прославленные? Разве вы лучше святых мужей Апостольских; разве умнее вселенских учителей и святителей, которые ближе нас с вами жили ко временам Апостольским, да и по духу, по жизни святой несравненно ближе нас стояли к ним? Им мы и верим, в их писаниях ищем и находим истинное истолкование слова Божьего, потому что они знали больше нас грешных и уже конечно такой путь верней ведет к спасению, чем свои мудрования.

Но вот и еще слышится голос святых наших учителей. "Мы почитаем, — вещают они, — святые иконы, как издревле благоверно приняли сие от отцов, — почитаем честные иконы Пресвятой и Пречистой Владычицы, истинной помощницы нашей и Приснодевы Богородицы Марии, иконы святых Ангелов, славных Апостолов и мучеников и всех других святых, как святой и великий седьмой Собор Вселенский благоверно и Богоугодно предал нам". Как утешительно, братья, нам, православным, повторить сии слова наших просветителей! Слава Богу! И мы почитаем благочестно иконы святые, как почитали они; мы храним святой завет наших святых Богомудрых учителей! Но каким грозным укором эти слова должны отозваться в сердцах тех неразумных собратий наших, которые дерзают кощунственно называть святые иконы — идолами, а нас идолопоклонниками! — Братья!... слышите ли слово наших учителей? Мы свято блюдем слово сие; а вы — где, у кого научились вы своим мудрованиям? Зачем отрекаетесь от учения наших равноапостольных просветителей? Или для вас приятнее быть последователями какого-нибудь Лютера, чем учениками блаженных наших отцов Кирилла и Мефодия? Вразумитесь други, не губите душ своих! Слышите, что говорят наши Богом данные учителя? "Сию веру предаем мы ученикам своим, да тако веруя спасутся; в страшный же день судный паки предадут нам оную истинной, неизменной, совершенной, став одесную страну пред Иисусом Христом Господом, истинным Богом нашим". Убойтесь же, братья, сего суда страшного, убойтесь ответа, который потребуют от вас наши первоучителя и веруйте так, как учили нас святые Кирилл и Мефодий.

Нужно ли говорить, как обличали и ныне обличают святые учителя наши всех держащихся римского или латинского мудрования? Они сами переложили на славянский язык все Священное Писание, дабы каждый мог читать его во славу Божью: а папы римские вовсе запрещают мирянам читать Святую Библию; святые братья — учителя наши, перевели на церковно-славянский язык книги Богослужебные, дабы и на сем языке славилось имя Божье, и это подтверждали, при их жизни, сами папы римские, — а теперь все славяне латинского исповедания лишены утешения слушать службу Божью на родном языке и слушают мессу латинскую... Могут ли они, бедные наши братья по крови, изменившие Православию ради католичества, могут ли они назвать себя учениками Кирилла и Мефодия, когда у них не слышно даже святой литургии на том языке, на котором совершали ее святые братья — наши просветители, на котором мы и доселе, по милости Божьей, слышим ее в наших храмах православных? О, святые наши учителя и отцы по вере во Христа! Помолитесь милосердному Господу, да соберет Он всех единокровных братий наших под сенью Православной Церкви, да утвердит их сердца в православии и единомыслии, да будем все едино с вами о Христе Иисусе Господе нашем, Ему же слава во веки, аминь!

(Из жития святых первоучителей наших Кирилла и Мефодия)