Бросим, братие, свои греховные привычки, возьмемся за дела, Богу угодные, чтобы нам избежать врагов невидимых и получить Царствие Небесное!

2. Царь на один год

Был город, жители которого имели обычай каждый год избирать себе нового царя, какого-нибудь иностранца, который совсем не знал их нравов и законов. В течение года ему беспрекословно повиновались. Но проходил год, и граждане вдруг возмущались против царя, срывали с него одежды царские и, обнаженного, отправляли в заточение на один отдаленный, пустынный остров, где нельзя было достать ни пищи, ни одежды, и царю приходилось страдать и от голода, и от холода, без всякой надежды на избавление от этих страданий. Так было со многими царями, пока не избран был на царство один благоразумный муж. Сделавшись царем, он не забылся в счастии и нашел себе мудрых советников, через которых разведал о нравах и обычаях того города, узнал и о том, куда по прошествии года он неминуемо будет сослан. И вот, как только стало ему это известно, он собрал все, какие были в его распоряжении, царские сокровища: золото, серебро, драгоценные камни, — и все это через верных ему рабов препроводил на тот пустынный остров. Прошел год; граждане по своему обычаю возмутились против мудрого царя и, обнаженного, послали в заточение на остров. Но все царские сокровища были уже ранее туда посланы, и царь стал там жить еще счастливее, нежели когда он царствовал над теми лукавыми и вероломными гражданами.

Вот, братие, и толкование этой притчи: город означает наш суетный мир; граждане — это лукавые бесы, которые льстят нам наслаждениями, роскошью, богатством и почестями этого мира; они внушают, будто наша скоропреходящая жизнь и конца иметь не будет. Цари — это все мы люди, которых внезапно похищает смерть и переселяет на неведомый остров — в будущую жизнь. И если будем жить здесь хорошо и творить добрые дела, то нас возьмут отсюда Ангелы добрые в Вечную Жизнь. Если же будем грешить, то возьмут нас ангелы страшные и предадут в руки бесов немилостивых, а те отведут нас на дно адово и в муку вечную, для них уготованную. Каждый, как сказано в Св. Писании, воспримет по делам своим. Ведая это, будем воздерживать плоть свою от греховных наслаждений, душу — от беспечности, язык — от многоглаголания и клеветы, руки — от татьбы и разбоя, и возьмемся за добрые дела, а потрудившись в делании их, получим и Вечную Жизнь.

3. Смиренномудрый царь

Один мудрый царь проезжал на золоченой колеснице, окруженный вельможами. Ему повстречались два подвижника, едва прикрытые рубищами. Царь знал, что они ради Бога изнуряли тело свое постом и трудами, и потому, увидев их, сошел с колесницы и почтительно поклонился им, а потом обнял их и поцеловал. Вельможи очень смутились таким смирением царя и, не смея говорить ему о том лично, просили царского брата сказать царю, что так унижаться ему не следует. Брат сказал, но царь ничего ему не ответил на то.

Царь имел обычай посылать трубача к воротам того человека, который был приговорен на смерть. И вот трубач является к воротам царского брата и объявляет ему смертный приговор. Всю ночь продумал приговоренный к смерти и никак не мог додуматься: за что такая немилость? Наутро он надел на себя плачевные одежды и с женой и детьми пошел к палатам царским, плача и рыдая. Царь позвал его к себе и сказал: "О неразумный! Вот ты испугался моего посланного, хотя и знаешь хорошо, что ни в чем не повинен ты предо мной, родным братом твоим; как же ты решился зазирать меня, когда я поклонился посланникам Божиим, которые громче гласа трубного напоминали мне о смерти? А ведь я знаю за собой множество грехов! Успокойся, я так поступил с тобой только для того, чтобы вразумить тебя; иди с миром домой, а я вразумлю и тех, кто научил тебя зазирать меня".

Тогда царь приказал сделать два сундука и, позолотив их, положить в них смердящие трупы мертвецов, а другие два сундука обмазать смолой и сажей и наполнить драгоценными камнями и разными благовонными веществами. Потом он призвал вельмож и, указывая на сундуки, спросил: чего стоят позолоченные и чего — осмоленные? Те подумали, что в золоченых положены царские вещи и другие сокровища, и сказали, что им цены нет, а осмоленные оценили очень дешево. Тогда царь приказал открыть сундуки те. И вот из золоченых повеяло смрадом нестерпимым и заглянуть в них было страшно, а из осмоленных пошло благоухание и приятно было смотреть на блеск дорогих камней. А царь сказал неразумным вельможам: "Вот этим двум осмоленным сундукам подобны те смиренные подвижники, которым я поклонился, а вы меня осудили за то. Итак, не смотрите на наружность: она обманчива; смотрите на добродетели: они достойны любви и дороже самого венца моего царского".

Богу нашему слава во веки веков.

(Из Пролога)

292. Как учить детей добродетели

«Страннолюбия не забывайте!» —так любил часто повторять угодник Божий преподобный Сергий. Странноприимство было любезно ему с детства; вспомните, как он, будучи семилетним мальчиком, встретил в поле под дубом странного инока, как со слезами упрашивал этого старца Божия зайти в дом его родителей: "Родители мои, — говорил святой отрок, — очень любят таких, как ты, отче! Не лиши их своего благословения". Видно, его праведные родители строго внушали детям не опускать случая позвать к себе в дом путешествующего инока или другого какого-нибудь усталого странника.

Есть и теперь такие благочестивые родители-страннолюбцы. Вот что, например, рассказывает один богобоязненный странник: "Проходя по Тобольской губернии, увидел я на самой дороге небогатое село и небольшую деревянную церковь. Проходя мимо, мне пожелалось воздать поклонение храму Божию, и я вошел на паперть церковную и помолился. Около церкви на лужке играли двое малюток лет пяти или шести. Я подумал, что это дети священника, и, помолившись, пошел дальше. Не успел я отойти шагов десять от церкви, как слышу за собой крик: "Нищенькой, нищенькой, постой!" Это кричали и бежали ко мне малютки — мальчик и девочка. Я остановился, они подбежали и, схватив меня за руки, сказали в один голос: "Пойдем к маменьке — она нищих любит!" — "Я не нищий, — говорю им, — а дорожный человек". — "А как же у тебя мешок-то?"— "Это мой дорожный хлеб", — говорю. "Нет, пойдем непременно, —упрашивали детки, —маменька даст тебе денег на дорогу". — "Да где же ваша маменька?" — спросил я. "Вот за церковью, за этой рощицей".

Они повели меня в прекрасный сад, среди которого увидел я большой господский дом; мы вошли в палаты, навстречу к нам выбежала барыня. "Милости прошу! — говорит. — Откуда тебя Бог послал к нам? Садись, садись, любезный!" Она сама сняла с меня сумку: "Дети, — говорит, — возьмите сумочку странника и отнесите в образную комнату: там он у нас и ночует".