Так говорит о том апостол Павел: «не знавшаго греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом» (2 Кор. 5; 21). О как велико снисхождение к нам Бога Отца! Каково же было смирение и послушание Сына? Он «смирил Себе, послушлив быв даже до смерти» (Флп. 2; 8). Он смиренно умывает ноги учеников в Сионской горнице и дает им Самого Себя в пищу в Таинстве Причащения. Он скорбит как человек в саду Гефсиманском, и скорбит скорбью глубокой, смертельной. Он находится в борении, и этот подвиг извлекает у Него пот — как бы капли крови, каплющей на землю. Он падает лицом на землю и просит, чтобы Ему не пить сей горькой смертной чаши. Но при всем этом со смирением предается в волю Отца даже по смерти; Отче, говорит Он: «не якоже Аз хощу, но якоже Ты; буди воля Твоя!» (Мф. 26; 39). После молитвы Он возбуждает спящих учеников и говорит: «востаните, идем отсюду» (46)... пойдемте туда, куда зовет воля Моего Отца и спасение человеческое.

Чему больше удивляться нам, братие: определению ли Отца, Который предал Своего Сына на смерть ради нашего спасения, или послушанию Сына, Который идет с таким усердием на эту смерть? Подивимся, други мои, крайнему Божиему к нам снисхождению.

Чтобы освободить евреев из рабства Египетского, Бог послал человека — Моисея. Чтобы прощены были грехи их, Он повелел проливать кровь козью и телячью. А для того, чтобы освободить нас от мучительства адова, Он пришел Сам: на «земли явися и с человеки поживе» (Вар. 3; 38); для очищения грехов наших Он пролил Свою Кровь: «не кровию козлею и тельчею, но Своею кровию спасе нас» (Евр. 9; 12). Вот как дорого оценено наше спасение, его цена — Божественная Кровь! Одна капля этой Крови есть уже бесценная жемчужина райская, одной капли довольно было бы, чтобы погасить весь пламень адских вечных мук. А этой Крови пролились целые потоки: подумайте об этом, братья мои! Ведь Тот, Кто пострадал, Кто распялся, Кто умер за нас, есть Сын Божий! Ведь Он пролил для искупления душ наших Свою Божественную Кровь. Неужели и после этого мы еще останемся в плену греховном? Неужели наши путы еще не развязаны? Неужели и теперь раболепно будем служить греху? «Кая польза в крови Моей?» (Пс. 29; 10) — так может наконец сказать о нас Спаситель наш: какая польза для них в Моей Крови, которую Я пролил из всех членов Моих? Неужели тот подвиг, который понес Я в саду Гефсиманском, неужели вся та Кровь, которая текла обильным потоком из Моего тела от бичевания, из главы — от терния, из ребра — от копья, из рук и ног — от гвоздей — неужели вся эта Кровь пала на землю напрасно, как будто для того только, чтобы люди попирали ее своими грешными ногами? «Кая польза в крови Моей», Отче безначальный! Сотворил Я волю Твою святую, пострадал Я, распялся, испустил дух, пролил всю Мою Кровь за спасение христиан, а христиане не хотят знать Спасителя своего, не хотят себе спасениия, а возлюбили муку вечную! Потому иудеям, которые Меня распяли и умертвили, прошу Я прощения: 2остави им!» (Лк. 23; 34). А для христиан, которые не захотели воспользоваться Моей смертью для своего спасения, Я требую суда: «суди им, Боже!» (Пс. 5; 11). Правда Твоя повелела Мне пролить Кровь Мою, — пусть та же правда и отомстит Мою Кровь на том, для кого она была пролита без пользы!

И нет, братья, нет никакого оправдания для христианина непокаявшегося, который Сына Божия попрал и Кровь Завета не почитает за святыню (Евр. 10; 29). Сколь многоценно было искупление его, столь же тяжко будет и мучение его. Убоимся, братие, сего мучения, прославим Христа, нашего Спасителя, и у подножия Креста Его принесем сердечное покаяние во грехах своих! Аминь.

(Из "Поучительных слов " святителя Илии Минятия_

315. Слово любви ревнующим о семи просфорах

Всякий христианин ведает, что Святое Причастие установил Сам Господь наш Иисус Христос. Он Сам ту Тайную вечерю с учениками своими совершил и совершил не над многими хлебами или просфорами, но над одним хлебом или просфорой, о чем пишут согласно все Евангелисты и апостол Павел. Святой Матфей пишет, что «прием Иисус хлеб, а не хлебы, и благословив преломи2. Тоже самое написал и святой Марк. Согласен с ними и святой Лука. А святой апостол Павел именно пишет: «Яко един хлеб, едино тело есмы мнози» (1Кор. 10; 17), — и что все от единого хлеба причащаются. Сему Господнему примеру и апостольскому учению Церковь и последовала, да и ныне последует. Ибо пять или семь взять просфор, — однако служба Божия над одной просфорой совершается, называемой «Агнец», а не над всеми просфорами; и от единого только «Агнца» священники и прочии христиане причащаются, — а от прочих просфор и от вынутых из них частиц никто не причащается и причащаться не велено, — ни по новым, ни по старым книгам. А при служении литургии, именуемой Преждеосвященных Даров, и совсем никаких просфор, кроме «Агнца», не положено, — однако тайна Приобщения совершается.

В апостольские времена, когда собирались на службу Божию и на Причастие, тогда каждый христианин, по силе своей и возможности, нес с собой несколько хлебов и сосуд вина. Эти принесенные хлеб и вино вручаемы бывали священнику и назывались они по-гречески "просфора", а по-нашему — "приношение". Священник из числа тех хлебов (или просфор) выбирал один хлеб, который бы был доволен, то есть достаточен для Причастия всех, и по совершении священнодействия им причащал. А из оставшихся хлеба и вина часть отдаляема была для нищих, а часть шла служителям церкви. Это горячее усердие к благочестию тогдашних христиан было столь значимо, что церковь всегда поминала во время службы при общем собрании всех верующих имена тех, кто приносил дары, а их доброхотное подаяние своими молитвами препоручала щедротам и милосердию Божию.

Итак, при службе Божией не было определенного числа приносимых хлебов или просфор: не пять или семь просфор могло быть, но и десять, и тридцать, и пятьдесят, и сто, и несколько сот, рассуждая по числу, довольству и усердию христиан. Но затем, когда прежняя теплота веры христиан стала ослабевать, святое обыкновение, чтобы каждый приносил с собой хлеб и вино, перестало бытовать. В дополнение этого недостатка Церковь определила от себя несколько хлебов или просфор, приносимых ею на жертвенник, чтобы через этот образ оставить некоторую память о бывшем прежде добровольном приношении христиан. Какое именно число таких просфор было сперва определено, история не указывает, однако по общему преданию греческой Церкви надо думать, что определенное ею число просфор было пяточисленным. Но при всем том от Церкви никогда и никакого запрещения не выходило, чтобы не приносили других, кроме пяти, просфор для поминовения о своем или своих усопших спасении.

Этому обычаю Восточной Православной Церкви последовала и наша Святая Церковь. Мы святую литургию совершаем на одном хлебе или просфоре, а кроме нее, на жертвенник приносим еще четыре просфоры, из которых одна приносится в честь и память Пресвятой Богородицы, вторая — в честь и память всех святых, третья просфора — о спасении всех, православно живущих, четвертая — о памяти и оставлении грехов всех, в вере усопших христиан. Итак, всех просфор будет пять. Однако наша Церковь не запрещает приносить и больше просфор, семь ли или десять, или двадцать и более. И ныне по обыкновению христиане приносят просфоры о своем здравии или о спасении своих представившихся родителей. Это обыкновение можно почитать за некоторые следы прежде бывшего в первенствующей Церкви обычая добровольного христианского приношения.

Вы говорите, что надобно де служить литургию на семи просфорах, но, однако, видите, что служба совершается на едином только хлебе или просфоре, а сколько употреблять прочих, — в том надо следовать церковному обычаю. Сила вся — в том едином хлебе или просфоре, ибо без него Святая литургия совершаться не может, — число прочих просфор определяется обычаем церковным и остается на произволении приносящих. И потому пять ли или семь, или больше просфор приносят на жертвенник, — в том греха нет, а в том только есть великий грех, чтобы, споря из-за числа просфор, отлучаться от Церкви и самовольно лишать себя той благодати, которой сподобляются с верой причащающиеся самого Тела Христова под видом хлеба.

По мнению вашему (называющих себя старообрядцами), у нас недостает двух просфор: одной де за Патриарха, а другой за Царя. Но у нас их поминание на жертвеннике не оставлено. Мы на заздравной просфоре поминаем и их. Так в чем же не соглашаться, когда и вы, и мы творим о них поминание? Для чего, говорите вы, не на особенной за каждого из них просфоре поминание это совершается? Но если надо, чтобы за Патриарха и за Царя приносились особые просфоры, то тем более надобно особую приносить за святого Иоанна Предтечу, особенную — за святых Пророков, особенную — за святых Апостолов, особенную — и за прочих святых. Но даже и по старым книгам сих особых просфор не положено, но за всех святых приносилась единая просфора, — также довольно будет и за всех православных единую просфору приносить.

Подумайте, молим вас, неужели милосердный наш Спаситель веру нашу отвергнет и любовь презрит за то только, что у нас на жертвеннике четыре, а не шесть просфор. Поистине, клянемся вам Богом Неба и земли, приятнее Ему будет наша любовь и согласие, нежели сто и тысяча просфор без любви!

(Из книги "Увещевание в утверждении истины")