Волхвы перситстии царие, познавше яве на земли рождшагося Царя Небеснаго, от светлыя звезды водими, достигоша в Вифлеем, дары носяще избранныя, злато и ливан и смирну, и падше поклонишася: видеша бо в вертепе Младенца лежаща Безлетнаго.

Господу Иисусу рождшуся в Вифлееме Иудейском, от восток пришедше волхвы, поклонишася Богу вочеловечшуся, и сокровищи своя усердно отверзше, дары честныя приношаху — искушено (чистое) злато, яко Царю веков, и ливан, яко Богу всех, яко тридневному же мертвецу — смирну, Бессмертному. Вси языцы, приидите поклонимся Рождшемуся спасти душы наша.

Смирною смерть, златом царскую державу, Ливаном же Божества преимущество проявляют царие языков, начатки дароносяще Тебе, в вертепе рожденному Вифлеемстем, из неискусомужныя Матере.

Ученики волхва Валаама, волхвы зовет к разуму (к познанию) звездою Христос; облаки же небо одеваяй пеленами повивается; и в яслех возлежит, Егоже трепещут Херувими; в вертепе же вмещается Исполняяй вся.

Тайноводяще волхвы, Божия мудрость созывает начаток от языков; безсловесныя прежде напитати таинственно (желая таинственно напитать уподобившихся безсловесным), в безсловесных яслех Трапеза лежит тайная, к Нейже тщатся с дарами путешествующе, звезде предсияющей.

Тебе Младенцу лежащему во яслех, небо принесе (привело) начаток языков (начаток верующих из язычников), Тебе звездою волхвы призывая, яже и ужасаху (которых приводили в изумление) не скипетры и престоли, но последняя (крайняя) нищета: что бо худшее вертепа? Что же смиреншее пелен, в нихже просия Божества Твоего богатство? Господи, слава Тебе!

Языки Богу наследие Сын приносит, подая тамо неизреченную благодать, идеже множайший процвете грех.

Горним и дольним ныне вкупе веселящимся (в то время, когда и небо и земля ликовали) во явлении всех Царя, Ирод сам (один) токмо с пророкоубийцы Иудеи сболезнует. Лепо бо самем им токмо (так и подобало только им одним) рьщати, не бо отныне царствовати имут (ибо отныне они не будут более царствовать); но Царство Господне и еще державствовати имать, дерзости врагов отражающее, и множество верных созывающее, с честными младенцы взирати, Иже во яслех Младенца лежаща.

О чудес новых (небывалых)! о благостыни! о неизреченнаго терпения! Се бо яко Младенец вменяется в вышних Живый, и волею бегает Бог — Ирода.

В страннем Твоем рождестве болезней избегши преестественно (вещала Богоматерь), ублажихся, безначальне Сыне! Ныне же Тя зрящи Ирода бегающа, оружием печали смущаюся душею, взывающи: спасай Тебе почитающия!

Зрите, друзи, и не бойтеся, безумный бо Ирод всуе шатается Зиждителя убити рождшагося: но Той, яко жизнь и смерть содержай, живет и спасает мир, яко Человеколюбец.

Удивися, увидав Ирод царь лютый, яростию противу боря Рождшемуся на земли Царю юному, Христу, и боязнию и страхом многим содержимь, посылает воинство убити с яростию дети в Вифлееме младенствующия, купно с ними убити покушаяся Создателя.

О слепотнаго скверноубийства, вседерзостне! имже забвение получил еси (ты забыл, ослепленный злобой), яко Бога никтоже, ем (взяв) руками, убиет: преразжегся же яростию, свирепо младенцы закалаеши, Ироде!

Ирод пребеззаконный, видя звезду паче всея твари светлейшую, смущашеся и млекопитаемыя младенцы из объятий матерних восхищаше. Елисавет же, вземши Иоанна, камень (каменную гору) моляше, глаголющи: приими матерь с чадом. Гора прият Предтечу; ясли же храняху сокровище, Егоже звезда возвести, и волсви поклонишася: Господи, слава Тебе!