Но суд людской не так страшен, как суд Божий: с какой совестью ты теперь станешь повторять молитву Господню: "и остави нам долги наша, как и мы оставляем должником нашим"? Как ты, преступник заповеди Божией, войдешь теперь в храм Божий, как возведешь очи к Отцу Небесному — ты, обидчик своего брата, непослушный сын Небесного Отца? Не отвратит ли Господь от тебя очей Своих милосердых? И как ты дерзнешь просить у Него прощения своих грехов и помилования, когда сам не захотел помиловать брата своего, снизойти к его немощи, немного потерпеть его? Слышишь, что Он, Господь наш, говорит, — и непреложно святое Божественное слово Его: «аще отпущаете человеком согрешения их, и Отец ваш Небесный отпустит вам согрешения ваша; аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешения ваша» (Мф. 6; 14-15). Вот что говорит нам совесть наша.

Итак, если хочешь получить милость Божию, то поспеши примириться с обиженным тобой, вынь смертоносное жало из сердца твоего, приложи пластырь милосердия и любви к ближнему на рану твою, окажи любовь к обиженному тобой, и тогда — Бог милостив — исцелится недуг души твоей, успокоится встревоженная совесть твоя. А пока этого не сделаешь, не пойдет к Богу молитва твоя, не даст покоя тебе совесть твоя, не будет мира душе твоей.

Вспомни ужасную судьбу первого на земле обидчика Каина: "стеня и трясыйся", до конца дней своих бродил он по земле, обагренной кровью братней; отверженный Богом, он всю жизнь мучился в чувстве отчаяния. Слава Богу, ты не убил, а только оскорбил брата своего, но ведь и словом можно так больно уязвить человека, что он, как смертельно раненый, будет томиться душой. Пожалей его, пойди к нему, скажи ему от любящего сердца: "Брат, прости меня, ради Христа! Я грубо оскорбил тебя, я виноват перед тобою. Помиримся, брат мой, забудем все, что было между нами. Пусть враг не смеется над нашими немощами. Брат мой милый, вынь из моего сердца эту стрелу вражью: измучился я душой, покоя нигде не нахожу с той минуты, как оскорбил тебя". И верь, друг мой, Бог увидит твое смирение, и расположит сердце братнее к примирению, и простит он тебя ради имени Христова, и заживет рана твоя сердечная, и оба вы увидите, сердцем почувствуете, как верно слово Богомудрого царя Давида: «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132; 1). И еще крепче станет союз ваш о Господе, скрепленный опытным познанием как опасно нарушать его. Мир Божий да будет с вами! Аминь.

567. От Бога не укроешься

«Праведен ecи, Господи, и правы суди Твои!» (Пс. 118; 137), — так взывал богомудрый пророк Давид, с благоговением размышляя о дивных путях правды Божией, спасающей праведных и карающей грешных. От людей можно укрыться, а от Бога никуда не скроешься: очи Господни светлее солнца — видит Господь не только все наши дела, но и все сокровенные мысли сердечные, видит их раньше, чем появятся они в сердце человеческом. На себе изведал эту истину царственный мудрец: сколько тяжелых скорбей понес он за свой грех с Вирсавией и за смерть неповинного Урии! Сознавал свою вину пред Богом мудрый царь и смирялся, и в смиренном чувстве благодарил Господа за скорби свои, и взывал: «благо мне, яко смирил мя ecu, Господи, яко да научуся оправданием Твоим!» (Пс. 118; 71). И не один он, но и многие-многие грешники, познавая в постигающих их скорбях карающую руку Божию, смирялись пред Богом и, прославляя правду Божию, смиренно взывали к Богу: "Праведен еси, Господи, и правы суды Твои; благо нам, яко смирил еси нас, Господи Боже праведный!"

Вот что поведал о себе один из таких смиренных грешников: "Оставшись после отца восемнадцати лет, я только и думал о том, как бы побольше скопить денег: возьмусь ли за дело, иду ли куда, лягу ли спать — у меня только и думы, что о деньгах: из-за них я и о Боге вовсе позабыл. Бывало, в воскресный день люди добрые идут в церковь Божию, а я, иной раз и не перекрестившись, бегу на базар. Напрасно покойница тетка меня бранила и добром уговаривал: "Эх, Семен, Семен! Люди у обедни стоят, еще и к "Достойно" не звонили, а ты уж успел водки хлебнуть: помолился бы сперва Богу, да тогда бы и выпил, а на базар-то успел бы сходить и после обедни. Ведь если не будешь просить Бога, да не благословит Он твоего труда. Как ты ни рвись, ни в чем успеха не будет: спустишь с рук и то, что теперь есть, и, может быть, дойдет до того, что и перекусить будет нечего. Попомни ты это мое слово!"

И правду говорила покойница: за что ни возьмусь, все из рук у меня валится, ни в чем не было удачи. Но я решился во что бы то ни стало, какими бы то ни было способами нажить денег и разбогатеть. Худое стоит задумать, а враг и случай к тому подаст.

Однажды я поехал сеять рожь, под вечер разложил огонь и лег отдохнуть, как вдруг слышу — кто-то едет. Приподнявшись, я увидел порядочно одетого человека, который слез с телеги и ласково спросил меня: "Скажи пожалуйста, земляк, как проехать в такое-то село?" — "А ты кто? — спросил я его. "Я, — говорит, — приказчик такого-то купца; еду в то село на ярмарку за разными товарами, да вот сбился с дороги, увидал твой огонек и заехал".

Я хотел было идти показать ему дорогу, как враг начал нашептывать мне: "Вот тебе и богатство, само в руки лезет: едет на ярмарку, стало быть с деньгами, убей его и возьми их". С минуту подумал я, да и говорю: "Не советую, брат, тебе ехать в такую темень: кругом овраги да болота, пожалуй, опять собьешься с дороги, лучше останься со мной ночевать, а на заре я покажу тебе дорогу".

Он согласился, отпряг лошадь и в своей же телеге скоро заснул. Но мне было не до сна: проклятая мысль мучила меня неотступно, но и совесть твердила мне, что убить человека — страшный грех, что у него, может быть, есть жена, детки, они осиротеют, да и власти узнают — накажут и в Сибирь сошлют. А браг свое шептал: "Кто узнает? Он приехал к тебе ночью, никто и не видал его". Не устоял я, окаянный: схватил топор и сразу убил несчастного... Дрожащими руками я отыскал деньги, взял их и спрятал. Потом запряг его лошадь в его же повозку, вывел ее на дорогу в то село, куда он ехал, а сам лег спать.

Но сон бежал от меня: совесть страшно меня мучила, и я уже хотел было сейчас же ехать домой, чтобы во всем покаяться, но враг опять начал шептать: "Теперь уже сделанного не воротишь, а деньги у тебя — живи себе на них как хочется". И я послушался врага.

На рассвете пошел я к ручью, вымылся и вернулся домой, как будто ничего и не было.

На другой день разнесся слух, что на ярмарку лошадь привезла убитого человека, что ищут убийцу. Более полугода шли розыски, но меня не тронули, и дело предано было суду Божию.

Суд Божий скоро и совершился надо мной. На ограбленные деньги построил я дом с лавочкой, но через два месяца нашла туча, ударил гром и все мое добро сгорело дотла.