4). После исповеди, принесенной от сердца.

5). После трудного опыта самоотвержения.

6). После дел милосердия.

(Из "Воскресного чтения", 1873)

88. Беседа о сквернословии и о матерном слове

В одной из древних рукописей есть такое сказание: был один человек, именитый по званию и добродетельный по жизни, звали его Стефаном. Он имел одну дурную привычку — браниться нечистым словом. Раз пришел он откуда-то домой усталый и расстроенный и с гневом крикнул своему рабу: "Эй ты, диавол, разуй меня!" — И вот, лишь только произнес он эти нехорошие слова, как сапоги сами собой стали с великой силой сниматься, так что затрещали не только голенища, но и самые кости Стефановы... Стефан начал громко кричать, на его голос сбежались домашние, и тут-то стало всем понятно, что тот, чьим именем назвал Стефан своего раба, сам явился к его услугам и сорвал с него сапоги, сознал и Стефан свой грех и с ужасом взывал бесу: "Иди прочь от меня, злой слуга! не тебя я звал, а раба моего купленного!" Бес удалился, но и сапог уже не было, их потом нашли в непристойном месте... Сказание это очень поучительно.

Но ведь и Господь терпит, терпит тебя, да и перестанет терпеть... Он ждет твоего покаяния, он ожидает, пока ты образумишься, бросишь свою мерзкую привычку, а если ты не бросишь, то — смотри, чтобы Он не отнял от тебя благодати Своей.

Вот какую страшную повесть передает святой Григорий Двоеслов в беседе с Петром Диаконом. "В нашем городе (т.е. Риме) один человек, всем известный, имел сына, лет пяти, которого очень любил, и воспитывал без всякой строгости. Мальчик, которому во всем поблажали, привык произносить скверные бранные слова, и какая бы мысль не приходила ему в голову, он тотчас же начинал по привычке злословить и бранил не только людей, но, случалось, дерзал хулить — и сказать страшно — Самого Бога, произнося хулы на святые предметы. А отец не запрещал ему говорить те хульные и скверные слова. Во время моровой язвы, бывшей у нас за три года перед сим, мальчик тот разболелся к смерти, и когда отец держал его у себя на коленях, то, — по рассказам лиц, которые тут находились сами, — пришли нечистые бесы взять окаянную душу мальчика. — Мальчик, увидев их, затрепетал, закрыл глаза и стал кричать: "Батюшка, отыми меня у них! отыми!"— и со страшным криком спрятал свое лицо в пазуху своего отца, стараясь как бы укрыть себя. Отец, смотря на малютку, как он трепетал, спросил: "Что ты видишь?"—Мальчик отвечал: "Пришли черные люди, хотят меня взять..." — и, сказав сие, стал произносить скверные и богохульные речи, к которым привык, и тут же умер...". Так погибла душа пятилетнего ребенка, который еще не умел, как следует, рассудить, что худо и что хорошо; а ведь ты не ребенок, ты хорошо понимаешь это, как же ты дерзаешь сквернословить без стыда и без зазрения совести? Подумай, какая страшная казнь Божия ждет тебя в будущей жизни!

Стыдно нам, православные; а люди добрые недаром говорят, что нигде в целом свете не найдешь такого сквернословия, как у нас на Руси святой! Зовем мы себя православными христианами, содержим веру святую и правую, а языка своего даже в этом-то удержать не можем! Ведь турки и татары неверные, — и те не бранятся так, как бранятся у нас... И вот еще что особенно горько: наши сквернословы не разбирают ни места, ни времени. Идете вы утром, в полночь, во время совершения Божественной литургии, в будни и праздник, если стоит где толпа народная, — обходите ее подальше, иначе слух ваш непременно оскорблен будет срамным словом. И никому нет дела до бесчинствующих! Как будто так и следует быть! Да еще что бывает? многие родители даже при собственных детях и в своем доме, — а дом христианина Слово Божие называет «домашнею церковию», — позволяют себе сквернословить, вследствие чего и самые дети не отстают от родителей в сквернословии! Вообще матерное слово, особенно у простого народа, служит точно вместо какой-то необходимой приправы, вместо соли, во всяком разговоре, деловом и шуточном; и в гневе, и в дружественной беседе, у пьяных и трезвых, — всюду оно, поганое, противное, оскорбительное для Бога и всякого целомудрого слуха. Удивляться надо, как это вошло оно в такое всеобщее употребление, несмотря на бессмыслие его и мерзость. Как мог дойти человек до такого безумия и бесстыдства, чтобы публично клеветать на себя и на других, позоря при этом священное для каждого имя матери? Недаром, по замечанию людей опытных, от матерного слова и скотина отвращает слух свой. А что должен чувствовать, слыша срамословие людское, человек богобоязненный, особенно благочестные и целомудренные женщины и девы? Вы, срамословы, не хотите подумать о том! Послушайте же, какое грозное слово изрекает на вас святитель Златоуст: "Как бы кто-нибудь, извергающий из уст нечистоту, так и ты делаешь себя отвратительным. Ибо если сия нечистота так отвратительна, то подумай, как отвратителен должен быть источник этой нечистоты, а этот источник есть сердце: «от избытка бо сердца уста глаголют» (Мф. 12; 34). Прискорбно мне видеть эту мерзость, а еще прискорбнее то, что некоторым она вовсе не кажется нечистотой. Хочешь ли знать, сколь велико зло — говорить срамное и постыдное? Всмотрись, как краснеют от твоего бесстыдства те, которые тебя слушают. Ибо что может быть хуже и презреннее человека, бесстыдно срамословящего? Ты включаешь себя в разряд скоморохов и распутных женщин. Но и распутные женщины имеют более стыда, нежели ты. Как же ты можешь научить целомудрию жену, когда бесстыдными словами возбуждаешь в ней распутные мысли? Лучше извергать гнилость изо рта, нежели сквернословие. Если у тебя дурно пахнет изо рта, то ты не прикасаешься к общей трапезе, а когда душа твоя столь смрадна, скажи мне, как ты дерзаешь приступать к Таинам Господним? Если бы кто, взяв нечистый сосуд, поставил его на твоей трапезе, такого ты, избив палками, прогнал бы.

Бог вложил в уста твои благовоние, а ты влагаешь в них слова, зловоннейшие всякого трупа, и через них убиваешь самую душу твою". Вот как строго вразумлял святой Златоуст сквернословов, живших в его время.

Между тем, в его-то время матерное слово не было так распространено, как теперь. А что бы он сказал, если бы явился среди нас, да послушал, как к каждому слову приплетают эту мерзкую, отвратительную брань православные русские люди? И все это из-за чего? Удовольствие ли, польза ли, нужда ли какая в скверном слове? Вор ворует хоть из корысти, пьяница хоть услаждает свою гортань, ну, а ты, несчастный, из-за чего сквернишь свои уста, губишь свою душу? Вот уж поистине безумие, какого и у бессловесных животных не встретишь! — "Матерным словом, — говорит один учитель Церкви, — оскорбляется священное имя матери. Первая Матерь наша есть Пресвятая Богородица, наша общая Заступница; другая матерь — та, которая в болезнях рождает нас и заботится о нашем воспитании; третья, общая для всех матерь — земля, дающая всем нам пищу, одежду и жилище". О произносящем скверные слова человеке Ангел-хранитель плачет, диавол же радуется; от такого Пречистая Богородица отнимает Свой Покров; на такого Бог посылает различные напасти и несчастья. Итак, молю вас, братия, обуздывайте язык свой от этого злого обычая. Послушайте слов Евангелия: «За всякое слово праздное, а о гнилом уж и говорить нечего, люди дадут ответ Богу в день судный» (Мф. 12; 36), а посему «всяко слово гнило да не исходит из уст ваших» (Еф. 4; 29). Послушайте, что говорит еще книга Притчей: «усты нечестивых раскопается град» (Притч. 11; И), —значит, ради нечестивых сквернословов страдают грады и веси. Сугубое же наказание за матерное слово для человека то, что от него отступает благодать Божия, и благословение Божие уж не почивает на таковых, если они не раскаиваются и по раскаянии не воздерживаются от сего. Аминь".

89. В деле веры и спасения нельзя полагаться на свое мудрование

Есть у подвижников одно золотое правило монашеской жизни: если хочешь спастись, то прежде отрекись от своей воли и разума, от своего смышления и мудрования и отдай себя самого в беспрекословное послушание старцу, опытному в духовной жизни; не утаивай от него ни одного своего поступка, ни одной мысли, ни одного пожелания, — отдай ему всего себя, как отдал бы ты глину в руки мастера-горшечника, который, конечно, лучше тебя знает, как нужно поступить с этой глиной, чтобы сделать из нее потребный сосуд. Без этого условия, т.е. без совершенного послушания, нельзя быть истинным монахом, а, стало быть, бесполезны и все подвиги монашеские; оно так важно, что святой авва Дорофей решительно говорит: "Я не знаю другого падения, кроме того, когда человек последует самому себе. Нет ничего опаснее, нет ничего губительнее сего". Так гибельно самочиние в жизни монашеской. Но для одних ли монахов оно погибельно? Нет, самочиние, как порождение гордости, в деле спасения самый опасный враг для всякого человека, кто бы он ни был, мирянин или монах. Христос Спаситель не одним монахам сказал: кто хочет идти за Мной, тот прежде всего отрекись от своего смышления, от своего мудрования, отрекись от своей воли, словом, отрекись от самого себя — «да отвержется себе!» Стало быть, и для мирянина тоже условие спасения, стало быть, и для него нет ничего опаснее в деле спасения, как полагаться на свое мудрование. Отсюда все ереси, все расколы и лжеучения. Кто не хочет слушать учения своей Матери, Святой Церкви Православной, кто не хочет жить по ее святым уставам спасительным, кто думает устроить свое спасение по своему смышлению и мудрованию, тот, по гордости своей, за свое самочиние сам себя лишает благодати Божией, ибо благодать преподается только послушным и смиренным чадам Церкви Божией в ее святых таинствах. — Итак, хочешь спастись? «Не мудрствуй паче, еже подобает мудрствовати» (Рим. 12; 3), не испытуй выше меры твоей: «высших себе не ищи, и креплъших себе не испытуй» (Сир. 3; 21), — как сказано в Писании, — это не твое дело; лучше доверься своей Матери, Церкви Православной, положись на ее мудрое материнское попечение о душе твоей, веруй так, как учит она, делай то, что велит она, не рассуждай и не суди о том, о чем она не позволяет тебе иметь свое суждение — вот и спасешься. Сказано: «Аще не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное» (Мф. 18; 3). Именно так. Тут не об одном только детском незлобии говорит Господь, нет, в дитяти нам указан образец той детской любви, той беззаветной детской преданности, какую мы должны иметь к своей Матери — Церкви Христовой. Дитя не рассуждает, а беспрекословно исполняет волю своих родителей: и ты не мудрствуй, а исполняй в простоте сердца то, что велит тебе делать Святая Церковь Православная. Дитя твердо помнит одно: что родители ему зла не пожелают, стало быть все, что велят они делать — все хорошо, все так и должно быть; знай и ты и твердо помни, что Церковь Божия желает тебе спасения, что у нее есть и все средства к тому, и что она-то, Матерь наша, конечно, лучше нас с тобой знает, что нам полезно и что вредно, что мы должны делать и чего должны бегать. Нам ли, грешным, судить да проверять ее? Ведь Господь не кому другому, а именно ей доверил все дело нашего спасения. Он дал ей все средства благодатные и прямо сказал: кто Церкви не будет слушать, тот и на спасение не надейся, — он будет тоже, что язычник и мытарь. Наконец, умное дитя боится довериться чуждому человеку, особенно если услышит от него худое слово про своих родителей; так и ты: бойся принимать в сердце слово человека, который позволяет себе судить Церковь Божию, ее уставы и чиноположения. Все это, конечно, вовсе не значит, чтобы уж вовсе не нужно было никакое разумное усвоение истин веры. Совсем напротив, Сам Господь сказал: «испытайте Писаний», — не слепой неразумной веры требует он от нас; «не дети бывайте умы», — говорит Слово Божие, — и блажен будешь, если уразумеешь святые истины веры Православной, усвоишь их умом и сердцем и сам будешь в состоянии дать ответ всякому вопрошающему тебя о вере твоей. Но и при всем этом держись опять все того же мудрого правила — бойся доверять своему смышлению, о чем не знаешь, лучше со смирением умолчи, чего не понимаешь — спроси у отца твоего духовного, он тебе объяснит и Словом Божиим разрешит недоумение твое, он укажет тебе писания богомудрых отцов и учителей, где ясно изложено учение Святой Церкви Божией, где найдешь ты ответ на вопрос твой, только не решай ты таких вопросов одним умом твоим, одним твоим собственным мудрованием: в этом погибель души. Да к тому же это и непристойно послушному сыну Церкви Божией. Сам рассуди: хорошо ли сделал бы твой сын, если бы без твоего ведома, например, вздумал распорядиться судьбой своей? Так и каждый послушный сын Церкви никогда не позволит себе и шагу сделать в деле спасения, и слова сказать об учении веры, не справившись прежде: как о том учит его Матерь святая, Церковь Православная? — И знай, возлюбленный, что если ты всегда будешь следовать этому златому правилу, то будешь сторицей вознагражден; Святая Церковь есть единая сокровищница святой истины, в том-то и преимущество чад Церкви, что они могут найти в ее Богооткровенном учении разрешение всякого вопроса и недоумения касательно учения веры и жизни христианской. Значит, если Церковь требует себе от нас детского доверия и послушания, то ведь это делает для нашего же блага, она хочет, чтобы мы обогатились теми сокровищами истинного Боговедения, которые в преизобилии положили в нее Боговдохновенные Апостолы и богомудрые Отцы.

Мудрая простота веры