Итак, христианин, вкушая хлеб этот, приведи себе на память, во-первых, исход израильтян из Египта, и смотри, где ты сам: не в Египте ли доселе, не фараону ли, богу века сего, работаешь? Токмо там, идеже Дух Господень, там истинная свобода (2 Кор. 3; 17). Если в тебе нет сего Духа, то ты раб страстей. Если тебя не освободит от рабства греха Сын Божий, то ты вечно останешься рабом. Обратись же к Нему с желанием творить волю Его. Начни поражать при помощи Божией врагов своего спасения исполнением десяти заповедей Божиих, как десятью казнями. Когда последней из них — "не пожелай", поразятся самые первенцы Египта, — то есть нечистые мысли и желания, — то узы греха, тебя гнетущие, разрешатся сам собой, и ты изыдешь в свободу Духа.

От Пасхи иудейской, христианин, обратись мыслью при вкушении ныне хлеба к Пасхе христианской. Размысли, для чего и как вкушал хлеб воскресший Господь, и поучайся сам вкушать его таким же образом. Двое из учеников Иисуса Христа не познают своего Господа во все продолжение пути с Ним. Не происходит ли того же, возлюбленный, и с нами, на нашем пути жизни? Быть не может, чтобы не сем пути не было с каждым из нас Иисуса Христа, ибо Он обещался пребывать с верующими в Него во вся дни. Но познался ли Он каждому из нас, как должно? Узнали ли мы в Нем своего Спасителя и Господа? Убедились ли совершенно, что нет ни на земле, ни на небе, другого имени, которым можно было бы спастись, кроме имени Иисусова (Деян. 4; 12)? Что без Него всякий человек есть враг Божий, есть мертвая ветвь, годная только на сожжение? И твой день жизни, возлюбленный брат, или уже преклонился, или преклонится. Худо будет достигать запада жизни без небесного Спутника; ужасно проходить сень смертную одному — без Спасителя! Спеши же познать Его хотя в преломлении хлеба и по тем чувственным знамениям, в коих Он благоволил являть Свое присутствие в Церкви Своей. Старайся чаще причащаться Трапезы Господней, которая предлагается всем верующим, — преизбыток любви Христовой, в ней открывающийся, согреет твое хладное сердце, и ты начнешь мало-помалу, вкушая, познавать, сколь благ Господь и сколь близок всем призывающим Его во истине.

Пред учениками в Иерусалиме вкушает Господь пищу в удостоверение, что они видят пред собою не призрак, а действительное тело своего Учителя. Смотри, возлюбленный, и ты, — не призрак ли вся вера твоя, не ограничиваешься ли ты одним видом благочестия, не радея о силе его, о том, чтобы не казаться только честным пред людьми, но и быть на самом деле таковым пред Богом, в твоей совести? Признак и доказательство истинного христианства — не обилие познаний, не многоглаголание и совопросничество, не очищение внешних стекляниц и блюд, а совлечение ветхого человека с его страстями и похотями, возрождение в духе, хождение по образу Христа и внутренний крест. Если в тебе есть все сие, то ты можешь предаться всей радости о Воскресении Его. В противном случае тебе и теперь еще нужны Петровы слезы и мытарево сокрушение.

Есть чему поучиться и на вечери, бывшей на берегу моря Тивериадского. Верховные из апостолов всю ночь трудятся без успеха в ловлении рыб, пока Сам Спаситель, внезапно явившись, не повелел им снова бросить мрежи в море. Не думай и ты, кто бы ты ни был, без благословения Божия успеть в деле духовного совершенства. Ты можешь стяжать все блага мира, но без Него не можешь приобрести той драгоценной жемчужины, которая дороже всего мира. Можешь украсить себя несколькими добродетелями, каковыми и украшались многие из язычников, но не можешь, никак не можешь переменить своего злого сердца, исторгнуть из него корень греха. Это выше твоих сил, выше сил всех Ангелов. Это дело Его, Его единого. К Нему обращайся за сим, Ему молись о сем. Когда Он затворит в тебе источники бездны (Быт. 2; 8), источники природного зла, тогда ничто не разверзет их. Когда Он отверзет в тебе источник добра — любовь к Богу и ближнему, то уже никакая сила ада не заключит его, он будет течь в жизнь вечную.

Не слышишь ли, возлюбленный брат, какой вопрос предлагается на Богом учрежденной вечери Тивериадской? «Любиши ли Мя? Любиши ли Мя?» — говорит Господь. Если Петр, раз изменивший, троекратно слышал сей вопрос, то сколько раз он должен оглашать наш с тобою слух? Не будем спешить, однако, отвечать на него языком Петровым. Возьмем прежде сердце Петрово, требуются не слова, а дело. «Аще кто любит Мя, — говорит Сам Вопрошающий, — слово Мое соблюдет» (Ин. 14; 23). Вот признак любви! Имеешь ли его? Благо тебе, если имеешь, в таком случае ты можешь еще до смерти видеть Господа и вечерять с Ним. «Аще кто любит Мя, — говорит Он, — слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и к Нему приидем, и обитель у Него сотворим».

Вспоминая при нынешнем вкушении святого хлеба все сии Евангельские вечери, можно ли, братие, наконец, забыть и ту блаженную вечерю, которая обещана Спасителем всем последователям Его в Царствии Небесном (Мф. 26; 29)? А вспоминая о вечери, ожидающей нас в сем Царствии, можно ли не припомнить и ту брачную одежду, которая там потребуется от всякого? Ужасна участь раба, изверженного по недостатку сей одежды во тьму кромешную! — Поспешим же, братие, заранее приобрести драгоценную одежду благих дел, заранее покрыть и украсить ее заслугами Христовыми, дабы при первом зове быть готовыми на брак Агнчий. Поспешим, ибо как на земле, так и на небе царские двери не всегда отверсты, будет время, когда они затворятся навсегда, и толкущим в них будет сказано: «не вем вас» (Мф. 25; 12). Аминь.

Артос — слово греческое, оно значит "хлеб". На нем изображается или просто крест, или же образ Воскресения Христова. В память того, что Господь по Своем Воскресении многократно являлся апостолам и вкушал с ними пищу, апостолы и после Его Вознесения на Небо имели обычай оставлять за трапезой незанятым среднее место и полагать пред ним часть хлеба, как бы для Господа, присутствующего среди них. Вот этот-то хлеб и представляет собой ныне употребляемый в Церкви артос. Это — священный хлеб, полагаемый в воспоминание явлений воскресшего Господа апостолам. Сей святой хлеб всю неделю находится в церкви. В монастырях его каждый день носят крестным ходом в трапезу, а в субботу Светлой седмицы он раздробляется и раздается верующим. Его должно употреблять с благовением как святыню, но не следует придавать ему какое-нибудь большее значение. Некоторые думают, будто этот хлеб может заменять Божественное Причащение Святых Христовых Таин. Такое мнение — грешное, христианин должен знать и помнить, что ничто, никакая святыня не может заменить Пречистого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому нет никакой надобности хранить целый год этот хлеб, как делают сие некоторые, приписывая артосу значение, какого он не имеет. Это запрещено и церковной властью (Указом Священного Синода 1723 года, 15 июня).

(Слово пред раздачей артоса Иннокентия, архиепископа Херсонского)

665. Святой Павлин Милостивый

Угодник Божий Павлин в мирском житии бе един от великих сенаторов римских, благочестив верою и бояйся Бога. Творяще же многие милостыни нищим и живяше во граде, нарицаемом Нола, иже есть в северой Италии. Не можаше же надолзе таитися добродетель Павлинова, и тоя ради взять бысть нуждою на престол Поланской Церкви, и неволею прия сан епископский, и управляше паству свою свято и бодренно, яко верный строитель и мудрый: питаше бо их не точию пищею душевною, уча и наказуя, и коегождо на путь истинный наставляя, но и о телесной пище и о всякой потребе их печашеся, нищия и убогия, сироты же и вдовицы питая и одевая, и плененные искупуя на свободу.

Бысть в та лета попущением Божиим нашествие вандалов на италийскую землю, юже всю повоевавше, приидоша и в епархию Павлинову, многие грады и веси опустошающе; плениша же множество народа, и в свою страну Африкийскую за море отведоша. В то время блаженный Павлин епископ, вся, яже имея в епископии, раздаде на искупление пленников и на препитание обнищавших от варварского нашествия, и ничтоже ему остася. Едино же прииде к нему некая вдова нища, с плачем вопиющи: "Сын мой пленен есть от вандал, и слышу о нем, яко обретается у зятя вандальского царя Риги в Африке; молю убо твою святыню, даждь ми, чем искупити сына, едину препитания моего надежду и жезл старости моея".

Человек же Божий со всяким тщанием поискав, аще что обрящет дати просящей, и ничтоже обрет, точию себе самого, глаголя ко убозей вдовице: "Жено, не имам отнюдь, что дати тебе, разве самого мене поими, се бо в твою власть вдаюся; яко раба продаждь убо мене и искупи сына, или мене в работу даждь, замену за сына твоего". Она же, слышавши сие от уст такового мужа, мняще быти паче ругание, нежели милосердие. Но той, словесен сый и премудр, сумнящуюся жену убеди, яко не ругание, но истино глаголет ей, и обеща, да не устрашится предати епископа в работу свобождения ради сына своего. Идоша убо оба во Африку и к вандалы пришедше, стояху у врат князя оного царского зятя, у него же бяше сын тоя вдовицы. Исходящу же князю из дома некоего, паде пред ним вдовица, молящи его с плачем, да отпустит ея сына. Варварин же оный, горд сый, не токмо сына ее отпустите, но ниже слышати прошения ее хотяще. Вдовица же, показующи служителя Божия Павлина, глаголет: "Се, человека сего даю вместо сына, точию сотвори милосердие, сына отпусти ми, единочаден бо ми есть". Он же, утихнув лицом и на человека воззрев, вопроси его, глаголя: "Которое ремесло умееши?" Отвеща ему святый Павлин: "Ремесла никоегоже умею, токмо вертоград добре возделовати свем". Сия слышав, князь рад бысть, ибо такового человека требоваше, и отдаде вдовице сына, егоже она поемши, восвояси возвратися, а Павлин святый в работе оставшися, прия попечение о вертограде и делаше его, трудяся.

Господин же его нача часто приходити в вертоград, и о некиих вещах с вертоградарем своим совещашеся. Премудра же того и благоразумна видев, беседоваше с ним о всем, и множицею оставляя домашние своя и други, того словесы наслаждашеся. Блаженный же Павлин по вся дни приношаше ему от вертограда зелие различное на трапезу к снеди, и, взимая от рук его хлеб, возвращашеся на свое дело.

В некий же день господину его, с ним беседующу, Павлин святый рече к нему втайне: "Блюди, некто обойти тебя хощет, подобает бо тебе помышляти о приятии Вандальского царства, ибо сей царь, тесть твой, умрет внезапу смертию нечаянною. Ты же, аще отыдеши, то иный без тебе царство приимет". Сия от вертоградаря своего князь слышав, никакоже умолча, но шед, поведа то царю, верен бо ему в зело, понеже паче всех от него любим бяше. Царь же, усумневся, рече: "Хощу видети мужа того, о немже глаголеши". Зять же царев глаголя: "Ныне повелю ему, да зелие от вертограда на обед тебе принесет, и узриши его". Седшу же царю обедати, вниде к нему Павлин, несяй зелие на трапезу царскую по повелению господина своего. Царь же, узрев его, абие вострепета, и господина его, своего же зятя призвав, тайну, юже сокрыта хотяще, яви ему, глаголя: "Истинна суть, яже от человека того слышал еси, в нощи бо сей, в видении сонном, видех некия князи на престолех седшыя, и суд на мя творящая. Седяще же и сей посреде их, и тех судом отъят у меня бысть жезл и власть, юже исперва приях. Вопроси убо его, кто есть; аз бо сего мужа не мню быти коего от простых человек, понеже в вел идем видех его сане". Тогда зять царский, поемши блаженного Павлина особь, вопроси его, кто есть; отвеща же к нему человек Божий, глаголя: "Раб твой есмь, егоже за вдовича сына приял еси". Он же с прилежанием вопрошаше, да скажет, не что ныне есть, но что был в своей стране. Заклинаше же его и клятвами многими, да не утаивает пред ним своея тайны, истину да явит ему. Человек же Божий, стужив си и клятвы преступити не могий, епископа себе быти сказа. Господин же его то слышав, зело убояся, и со смирением глаголя ему: "Проси у мене, еже хощеши, да во свою землю с великими дарами возвратишися". Рече же ему угодник Божий Павлин: "Единого у тебе прошу благодетельства, еже можеши сотворити. Вся пленники от града и страны моея, зде заведенныя, да отпустиши свободны во своя".