Отныне ублажат Мя вси роди. И как не ублажать Ее всем родам, когда вси роди спасены Сыном Ея? Для чего Сын вечного Бога Отца стал Сыном Ее? Для того, чтобы обновить растленное грехом естество человеческое, для того, чтобы спасти человека от грозного проклятия правды Божией, для того, чтобы принести Себя в жертву Богу Отцу за грешных людей. Мария, Матерь Божия, есть Богом избранное оружие спасения людей, Вечным советом Божиим назначенное для дела Божия. Если же Пресвятая Дева Мария удостоена высочайшего избрания Божия быть Матерью Сына Божия и Спасителя мира, то почему это сделано? По особенной благодати Божией? Точно, это особенная Божия благодать. Но может ли Божия благодать противоречить правде Божией? — Конечно, не может.

Итак, Матерь Божия превыше всех превознесена избранием Божиим потому, что Она выше всех была достойной сего избрания. Не пристанет корабль с сокровищами к берегу, если берег не имеет пристани. И тайна небесная возвратилась бы на небо, если бы Дева Мария не была достойна принятия сей тайны. Спаситель явился не прежде, как явилась Богоизбранная Мария. Разве не нужно было, чтобы среди людей грешных явилось достойное вместилище для Бога воплощенного? И долго очищалось и освящалось человечество в святых Божиих ветхозаветных, пока, наконец, явилась чистейшая Агница среди чистых агнцев Божиих — родилась святая Дева Мария, достойная соделаться вместилищем Божества.

«Како будет сие, идеже мужа не знаю?» — говорила Она Ангелу, возвещавшему Ей о рождении от Нея Сына. Если не знает Она мужа, хотя и была уже обручена с мужем. Если не знает мужа до того, что не считает возможным рождение Сына, то ясно, что Она была Дева, обрекшая Себя в Невесты единому Господу. Из сих слов Ее видно, что Она Сама сознавала Себя чистой Девой, посвятившей Свое девство Господу.

«Дух Святый найдет на Тя, и Сила Вышняго осенит Тя», — говорил Ей небесный вестник. Значит, и он почитал ее чистой Девой. По его откровению, рождение Марией Сына есть рождение беспримерное, единственное рождение женой без мужа, рождение по действию Духа Божия. Возблаговеем пред Девой беспримерною, возблаговеем пред тайной Духа Божия.

Святые евангелисты мало говорят нам о Матери Божией. Но можно ли сказать что-нибудь выше того, что говорит о Ней благовествующий Ангел? Он указывает в Ней ангельскую чистоту и непорочность, он говорит о Ней, как о Деве-Матери Сына Божия. Евангелисты говорят о Ее великом смирении и тем показывают, что вся слава Дщери Царевы внутрь, что величие Ее духа тем особенно велико, что оно скрывалось в глубине духа. «Яко призре на смирение рабы Своея», — свидетельствует Сама Пресвятая Дева пред лицем Божиим в своей вдохновенной песне. И это подтверждает вся Евангельская жизнь Ее. Она не искала делить славу Сына Своего, когда народ славил Его за чудеса, когда встречал Его с восклицаниями восторга: Осанна Сыну Давидову! Когда же ослепленные враждой бесславят Божественного Сына Марии, когда они кричат: «Духа нечистого имать, — тогда видим с Иисусом и Матерь Его» (Мк. 3; 21,30). Она же стоит при Кресте Его, в виду ожесточенных врагов Его, стоит тогда, когда самые близкие ученики оставили Его. Вот — Ее путь к славе небесной! Не больше ли говорят нам евангелисты о высоких достоинствах Пресвятой Девы Марии своим молчанием, чем сколько они могли сказать своими словами? В молчании соблюдала Она вся глаголы Сына и Бога Своего (Лк. 2; 19). Прежде, нежели чудесами явил Он славу Свою и вероваша в Него ученицы Его (Ин. 2; 11), Она уже столько веровала в чудодейственную силу Его, что убедила Его совершить первое чудо в Кане Галилейской. Так ранее других и совершеннее других веровала в Него Матерь Его и знала Его, и однако же оставалась в своем глубоком смирении мало заметной. Какое дивное величие смирения!

«Блаженно чрево, носившее Тя, и сосца, яже ecи ссал» (Лк. 11; 27), — воскликнула в восторге духа некая жена, усладившаяся беседой Христовой. Что это значит? Ясная похвала Матери Иисуса Христа, и похвала, замеченная евангелистами. Никто не посмеет сказать, что эти слова жены, слушавшей Спасителя, исходили не от благочестивого сердца; никто не скажет и того, что Евангелист записал эти слова без всякой цели. Напротив, соображая слова сей благоговейной жены с пророческим изречением самой Девы Марии о будущей славе Ее, мы видим в словах жены начало исполнения пророчественных слов Самой Матери Божией о Ее всемирной славе.

Итак, святые евангелисты не скрыли от нас ни высоких достоинств, ни славы Матери Божией. Они сказали о Ней столько, сколько было сие угодно Господу Богу. Сын Божий считал нужным, чтобы до прославления Его человечества небесной славой не говорили о Его земной славе. Тем более так подобало быть в отношении к Матери Его. Только теперь, когда Она переселилась на небо, подобало исполниться во всей полноте Ее пророческому слову: отныне ублажат Мя вси роди. Теперь как не ублажать Ее, когда Она, пребывая в славе Сына Своего, ходатайствует за нас пред Ним как Матерь всех верующих в Сына Ее? Она любит нас, как братий во Адаме, как детей в Сыне Ее Иисусе Христе. Она ходатайствует о нас пред Сыном по праву Матери, молит Отца Небесного по праву любви Своей и Его к бедным странникам земли. Сын любит Ее как Мать; Он показал Ей любовь Свою и на земле, когда в самых болезнях крестной смерти Своей заботился о Ней и сказал возлюбленному ученику: «се, Мати твоя!» (Ин. 19; 27). Он исполняет прошения Ее как Матери, коей повиновался в земной жизни Своей (Лк. 2; 51). Как же не быть Ей сильной ходатаицей за нас, грешных, на небе? Если Ангелы молятся за нас и молитвой своей преклоняют Господа ко услышанию наших молитв, то ужели ходатайство Матери Сына Божия не будет услышано пред Престолом Сына и Бога Ее?

О, как велико Ее ходатайство за нас! Кто прибегал к Ней и не услышан был? Кто не испытал на себе милостей Ее? Сколько знамений Ее помощи небесной! Сколько икон, чрез которые Она являет дивные чудеса Свои! Нет града, нет веси в православном отечестве нашем, где бы не славились благодеяния Ее, где бы в честь Ее не было храмов. В глубине севера, среди льдов, согревает Она веру благодеяниями Своими; каждый день мы испытываем помощь Ее — там или здесь, явно или тайно, в кругу семейном или в глубине уединенной уши. Обратимся же к Матери нашей с верой теплой, с надеждой крепкой и с простотой детской: "Мати Божия, Мати всех уповающих на Тя! На Тя уповаем мы, немощные чада Церкви Православной, не остави нас в скорбях наших, спаси сильным предстательством Своим!" Аминь!

(Из Слова Филарета, архиепископа Черниговского, на Рождество Богородицы)

683. Горе нашему нечувствию!

«Сия глаголя, возгласи: имеяй ушы слышати, да слышит» (Лк. 8; 8)

Почему Иисус Христос так часто в Евангелии употребляет сии слова? Разве не все Его слушатели имели уши? Или среди их много было глухих? Но зачем было глухим и ходить слушать Его проповедь? Впрочем, у Него и глухие слышали, как о том пишет святой евангелист Лука (7; 22). Как же надобно понимать сии, столь часто повторяемые в Евангелии Его слова: «имеяй ушы слышати, да слышит»? — Когда я рассуждаю о сем, то приходит мне на мысль пророк Исаия, он как бы так говорил: "Не знаешь ты, каким людям проповедывал Христос! Это были люди, которые и слыша не слышали, и видя не видели...". О, помню, помню, Пророче Божий, что ты предсказывал о народе том: слухом услышите, и не уразумеете: и видяще узрите, и не увидите: «Одебеле бо сердце людей сих, и ушима своима тяжко слышаша, и очи свои смежиша, да не когда узрят очима, и ушима услышат, и сердцем уразумеют, и обратятся» (Ис. 6; 9,10). Итак, вот что понуждало Христа Спасителя так часто повторят эти слова: «имеяй ушы слышати, да слышит!» — ожесточение и нечувствие Его слушателей, они не веровали слову Его и как бы вовсе не слышали ничего. Это же нечувствие заставило Его проливать слезы: «и видев град, плакася о нем» (Лк. 19; 41). Оно же заставляет и ныне многих проповедников Слова Божия воздыхать, ибо теперь на многих исполняется пророчество апостола Павла: «Будет время, егда здраваго учения не послушают, но по своих похотех изберут себе учители, чешеми слухом: и от истины слух отвратят, и к баснем уклонятся» (2 Тим. 4; 3, 4). Устарел недуг, потеряно чувство, не только увещаниями и угрозами, но и самыми казнями не может смягчиться сердце, грехом ожесточенное. Скорее можно извести воду из камня или мертвеца воскресить, чем тронуть словом такое сердце. Моисей ударяет жезлом своим по пустынному камню, повелевая ему словом Господним дать воду жаждущему Израилю, и камень послушно изводит потоки воды. Но тот же Моисей целых сорок лет старается внушить своему жестокосердому народу заповеди Господни, и никто из этого народа, кроме Иисуса Навина и Халева, не входит в землю обетованную, — все умирают в пустыне за непослушание Господу... Значит, лучше с камнем говорить, чем с человеком ожесточенным. Скорее услышит мертвец, чем такой человек. Вот, стоит в видении пророк Иезекииль на поле, которое полно костей человеческих. «Кости сухия, — взывает он, — слышите слово Господне!» (Иез. 33; 4) — и повелевает им ожить и стать на ноги; и, повинуясь гласу Господа своего, ожили эти сухие кости. А сколько трудился тот же пророк Иезекииль и другие пророки Божии, чтобы обратить живых иудеев на путь добродетели, но все напрасно! Господи, — жалуется пророк Исаия за себя и за всех других пророков, — кто верова слуху нашему; «и мышца Господня кому открыся» (Ис. 53; 1). Непрестанно повторял Предтеча Господень царю Ироду: «не достоит тебе имети жену (Филиппа) брата твоего» (Мк. 6; 18), — но не мог восставить умершей во грехе том души его. Мало того, сам от него за это обличение смерть восприял.

Но зачем много приводить примеров? Всем известно, сколько Сам Христос заботился о спасении неблагодарного народа еврейского, сколько увещевал их, молил, говорил: "Покайтеся, покайтеся", — наконец, и Ему пришлось сказать: «Иерусалиме, Иерусалиме, ...колькраты восхотех собрата чада твоя, якоже кокош гнездо свое под крыле, и не восхотесте» (Лк. 13; 34). Вот как мало действуют увещания на ожесточенное во грехе сердце человеческое! Но одни ли увещания тут бывают бессильны? Грозил Бог чрез пророка Илию нечестивой Иезавели: «пси снедят ю в предградии Иезраеля» (3 Цар. 21; 23), но покаялась ли она после такой угрозы? Нет, осталась так же крепка в злобе своей, пока самым делом не сбылось на ней слово пророческое. Грозил Бог чрез Пророка Иеровоаму, когда этот нечестивый царь приносил жертву идолам, а Пророк воззвал к его жертвеннику: «олтарю, олтарю, еще глаголет Господь: се сын рождается дому Давидову, Иосия имя ему, и пожрет на тебе жерцы:... и кости человеческия сожжет на тебе» (3 Цар. 13; 2). Но послушал ли Иеровоам? Каменный жертвенник от слова пророческого развалился, а Иеровоам простер руку, приказывая взять Пророка. И конечно, он жестоко поступил бы с Пророком, если бы рука его тотчас же не засохла. Впрочем, и это явное наказание Божие не вразумило его: «по глаголе сем не обратися Иеровоам от злобы своея», — говорит Священное Писание (3 Цар. 13; 33). Так трудно бывает увещать или устрашить нечувственного, ожесточенного грешника. Лучший пример такого ожесточения представляет нам фараон.

Не видно ли из сего, что правду сказал Блаженный Августин: "Удобнее Богу было целый мир создать, нежели одного грешника ожесточенного обратить"? Бог творил мир одним словом Своим, а для обращения грешника нужно произволение самого грешника, его желание покаяться, а этого-то и не было у фараона.