«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
— Нужно уговорить Карсавина. Никто не сможет сделать это, кроме вас.
Возможно, этими словами он хотел удержать меня на своей стороне. Но этого уже не требовалось. Сделав один шаг, я был вынужден сделать второй.
Придя на другой день к Карсавину, я сказал ему, что подумал о некоторых своих знакомых из православных. Всем им свойственна известная щепетильность в отношении формы, через которую выражает себя церковность.
— Я понимаю, — сказал я, — что нехорошо быть назойливым. Конечно, один Бог знает, как нужно все устроить. Но разве не может быть, что через нашу назойливость Бог что-то и устраивает?
Карсавин молчал. Я подумал, что он и на этот раз ответит отказом. Но он ответил согласием.
— Я понимаю, вы настойчивы потому, что любите меня, — сказал он, — хорошо. Пусть будет, как хотите вы и Владас. Пригласите ко мне о. Петра.
Тогда, чтобы быть до конца полезным, я сказал:
— Для исповеди вам понадобится Пятидесятый псалом. Хотите, я напишу его для вас?
— Я его помню, — сказал Карсавин, посмотрев на меня. И этот его взгляд, как мне показалось, был чуть укоризненным….
Войдя с крыльца об одну ступень через незапертую наружную дверь, я оказался в темном и довольно душном коридорчике, на ощупь нашел дверь, которая, по моему расчету, должна была принадлежать комнате с угловым окном, и постучался.
— Войдите, — сказали мне оттуда….
Я спросил его, он ли о. Петр.
— Да, я, — сказал он…
Я сказал, что дело, по которому я пришел, касается не меня, а Л.П. Карсавина, известного историка и религиозного мыслителя, который уже несколько месяцев находится в Больничном городке.
— Я о нем слышал, — сказал о. Петр, — он, помнится, в туберкулезном изоляторе. А вы не теряете времени даром. Вы и с Карсавиным знакомы?
В этом вопросе протоиерея, как и в первом вопросе, был призвук какой-то игривости, которая как бы игнорировала серьезность повода, побудившего меня прийти к нему.
— С Карсавиным я знаком сравнительно давно, — сказал я, — а к вам пришел потому, что Карсавину осталось недолго жить. Я пришел, о. Петр, попросить вас, чтобы вы сходили к нему.
Теперь лицо о. Петра выразило понимание всей серьезности моего настроения.
— Карсавин выразил это желание сам? — спросил он.
— Не далее как вчера, — сказал я, — он поручил мне обратиться к вам с этой просьбой.
О. Петр больше вопросов не задавал. Некоторое время он молча смотрел и окно, словно что-то обдумывая. Потом, повернувшись снова ко мне, сказал: