От борьбы двух активнейших идеологий современной России – протестантизма и оккультизма – со временем выиграет именно Православие.

Если протестантскому проповеднику удастся отвлечь некоего невера от оккультного баловства – мы будем только рады.

Если же оккультисты смогут заинтересовать какого-нибудь посетителя протестантских собраний, то и в этом случае, как показывает опыт, вполне может быть, что человек не навсегда завязнет в болоте неоязычества; возможно, он лишь начинает очередной период своих окольных странствий к Православию.

И в России, и в традиционно протестантских странах мне доводилось уже встречать людей (обычно – протестантов по семейному воспитанию), которые оказывались в Православии через предварительное увлечение оккультизмом.

Именно в оккультизме они приобретали религиозный опыт, свидетельствующий о том, что есть такие человеческие действия, которые являются не просто «символами», «воспоминаниями» или «знаками», но действительно – таинствами. И через этот антихристианский опыт им становились понятнее все те установления древнего христианства, которые были выстроены еще в языческую эпоху как защитные бастионы от языческих мистерий. Они понимали, что религия не есть лишь концертная, благотворительная и словесно-проповедническая деятельность. И открывали для себя мир Православия§§§§§§§§§§§§§§§§§§.

В оккультном море, которое заливает Россию, христиане будут консолидироваться вокруг древнейшей из христианских традиций – Православия.

Кроме того, чем глубже будет укореняться протестантизм в России и чем осмысленнее будет становиться православный инстинкт народа, тем ощутимее станет неизбежный итог религиозной революции 90-х: Реформация в России, начавшаяся невиданным миссионерским успехом протестантских сект, все-таки выдохнется.

При всей слабости традиционного Православия, при максимальной поддержке протестантов зарубежными и отечественными элитами Россия все же не станет протестантской страной.

В российской христианской экумене Православная Контрреформация победит.

Протестантам еще придется встретиться с феноменом массового оттока людей от них в Православие. Им еще придется задуматься над влиянием русского Православия на мигрирующий в Россию протестантизм.

Последствия человеческих действий бывают весьма неожиданными.

Так, иностранные миссионеры совсем не заинтересованы в пробуждении Православия в России. Проповедуя здесь, они, конечно, надеются на то, что вера обращенных ими россиян окажется тождественной их собственному пониманию Евангелия.

Но плоды не всегда равняются ожиданиям.

Человек глубже мира своих сознательных убеждений и знаний. Он может прожить всю жизнь, не вспоминая о своеобразных формах поведения, связанных, например, с отцовством или похоронами близких. Кажется, что соответствующие архетипы чужды его жизни. Но вот он прикоснулся к этой области жизни – и его поведение неожиданно, быть может, даже для него самого, начинает обретать те же формы, что и поведение его родителей и предков в этих же пространствах человеческого бытия.