«Поклонение» как религиозное «самопосвящение2 надо отличать от «поклона2 как физического выражения почтения. Иначе, запрещая поклоны перед иконами, надо объявить войну поклонам при встречах с людьм膆†††††† 82.

Надо различать поклонение как всецелое посвящение жизни и поклонение как знак почитания, уважения, благоговения.

Собственно, это и было объяснено VII Вселенским собором: поклонение – только Богу; изображениям – только почитание.

Для православного богословия сохраняет все свое значение заповедь «Богу твоему одному поклоняйся и Ему одному служи». «Сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим», и при этом будем почитать те знаки, что в земном странствии напоминают нам об этом нашем жизненном призвании.

Вопрос седьмой: Можно ли думать, что поклонение, совершаемое перед образом, приемлется Богом?

Здесь я хотел бы напомнить протестантам то место, которое они более всего любят цитировать при обличении иконопочитания: «Бога никто никогда не видел» (1 Ин. 4, 12).

Понимают ли они всю серьезность такого утверждения? Ведь это означает, что все пророки Ветхого Завета никогда не видели Бога. Значит ли это, что они вообще ничего не видели?

– Нет. Весьма настойчиво Писание утверждает, что Пророки имели именно «видения», а не только «слышания».

Кого же они видели, если Бога они не видели? Кроме того – как совместить утверждение апостола Иоанна «Бога не видел никто никогда» (Ин. 1, 18) с многочисленными видениями Авраама и Моисея?

Бога они не могли видеть. А видели – Сына. Для понимания этого надо иметь в виду, что апостолы (и в целом раннехристианская литература) нередко употребляют слово «Бог», говоря об Отце. Так вот – Отца никто из праведников Ветхого Завета не видел (как и Нового Завета, кстати говоря). Они видели Сына, который есть … «образ ипостаси» Отца (Евр. 1, 3).

Значит, все поклонения Богу в Библии и в христианском мире – это поклонение через образ: незримому Отцу через явленного Сына.

Сыном (Логосом) был создан мир. Сыном был дан Ветхий закон. Сын искупил человечество Своим воплощением, страданиями и воскресением. Сыном же будет совершен последний Суд в конце мироздания.

Второй тезис предыдущего абзаца нуждается в пояснении.

От Иоахима Флорского до Бердяева идет вроде бы красивая идея о том, что Ветхий Завет – это эпоха откровения Отца; Новый Завет – это откровение Сына, а теперь настает эра третьего Завета – эра откровения Духа. Схема красивая. Но с Писанием несовместимая.