- Давай, дядя, войдем,- сказал я.

- Брось, деточка, они всё лгут,- ответил мне мой дядя. (Мы, сельские, всегда боялись, Феодул, городской лжи и мошенничества. И тем более ультрагородской - ярмарочной!) Но тут нахлынули и другие мои родственники, и мы заплатили и вошли.

Что мы увидели? Гнусность. В большом пустом помещении, полумрачном и неопрятном, стоял тощий теленок с двумя головами. И ничего больше.

Ах, Феодул, мы заплатили бы в десять раз больше, чтобы только этого не видеть.

Но, должно быть, и это было по Божию Промыслу. Не знал я, что это видение когда-нибудь пригодится мне, как точный обрАз огромного языческого мира на протяжении всей истории человечества.

В чьих интересах было показывать это чудовище, это безобразие - теленка с двумя головами? Хозяину теленка и художнику. Хозяин зарабатывал деньги, показывая ненормального теленка, а художник был нанят хозяином, чтобы размалевать и испестрить фасад павильона.

Жрец и художник, Феодул,- главные опоры язычества и главные слуги сатаны во всю историю рода человеческого до Пришествия Христа.

Хочешь ли доказательств? Начнем с Афин, этого оплота западного язычества. Поднимемся на Акрополь. Что ты видишь? Мраморный скелет эллинского язычества. Остатки гнилых зубов лжи, над которыми в бывшем храме Минервы ныне возвышается крест Христов. Руины множества храмов множеству божеств. Какой удивительный материал этот мрамор греческий! Сколь непревзойденны шедевры Фидия и Праксителя, высеченные из мрамора, словно вылепленные из белого воска! А лестницы, а статуи богов, а кариатиды, а фризы бога Зевса и Пана и прочих мужских и женских божеств. И хотя все разрушено, все потрескалось, все выщерблено, все мертвее смерти и непонятнее мимолетного сна, но все-таки привлекательно, и глаза не могут наглядеться на все это. Неудивительно, что два дегенерировавших и дехристианизировавшихся европейца - хромой англичанин Байрон и французский поп-расстрига Ренан - пели дифирамбы этому скелету эллинского язычества. Это будут делать и в будущем все, кто смотрит на все телячьими глазами и не знает другого мерила, кроме чувств.

Но это все только украшенный и привлекательный фасад, а что внутри? Это людская, а что такое сами палаты? Ничего, Феодул, ровным счетом ничего. Не только сейчас ничего, но и тогда, в апогее новизны и неведения, ничего. Гнусный теленок с двумя головами! В пустых каменных храмах стояло по одной каменной статуе, перед которой жрец воскурял благовония и собирал деньги, чтобы поделиться с художниками, каменотесами, мастерами и золотильщиками. Это все. Ни света для этой и для той жизни, ни утешения, ни исцеления, ни радости, ни истины, ни здоровья, а более всего нет боголюбия и человеколюбия. В этих каменных зданиях люди примиряли рассерженных богов с помощью денег. Не богов-людей, что куда еще ни шло, а людей-богов. Тут все олимпийские окаменевшие боги стояли друг рядом с другом. Окаменевший стан врагов. А народ приходил, чтобы дать подачку богам и чтобы они оставили его в покое. Под величественными аркадами из белого позолоченного мрамора прогуливались и самые мудрые греки: Сократ, Платон, Аристотель и Перикл - и восхищались скорлупой и, вероятно, гнушались молча ее гнилым ядром. Никогда еще в этом мраморном загоне для звероподобных богов не слышно было сияющего слова истины, пока согбенный Павел-еврей не заговорил перед жрецами, художниками и вельможами афинскими о неведомом Боге и о воскресении мертвых. .

Пойдем теперь в Дельфы, самое известное святилище древних греков. Встань на вон тот опрокинутый столб, а я встану на этот. Какое удивительное художество - этот мрамор под нашими ногами! И посмотри, сколько его еще вокруг! Все опрокинуто и разбито. Это строительный материал бывшего знаменитого храма Аполлона, оракула дельфийского. Короли и полководцы из Афин и Спарты, народ со всех островов греческих и из Азии толпами валил в это святилище, чтобы услышать предсказание о том, что произойдет в будущем. И пророчицы, пифии, сидя на треногом стульчике над паром и в дыму благовоний, прорицали, всегда двусмысленно, что кому принесет будущее. Храм был снаружи чудом, по красоте подобным белому лебедю, но внутри не было ничего, и хуже, чем ничего: в пустом пространстве обитала одна змея, заботливо лелеемая! То есть нечто еще более отвратительное, чем двухголовый теленок. К счастью, сейчас эта приукрашенная ложь лежит в руинах и пепле, а вокруг Дельф виднеются маленькие белые церковки, посвященные имени Спасителя мира, Господа Иисуса Христа.

В Ефесе же нельзя найти даже пепла от знаменитого храма Дианы Ефесской. А храм этот был целым и крепким в то время, когда Павел проповедовал Радостную Весть о Царстве Небесном и о Христе Спасителе. И целым, и крепким, и самым знаменитым в Азии, знаменитее даже самого города Ефеса. Но поднялось негодование против Павла и его друзей. Кто же его поднял? Жрецы и художники. Негодующих вдохновлял художник Димитрий, серебряник, делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль. Он собрал своих мастеров и сказал им: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше. Но этот Павел, говорит, совратил весь народ в Асии, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги. «Несчастье! - говорит Димитрий.- Несчастье еще большее, что народ перестанет чтить храм великой богини Артемиды, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная». Это якобы самое большое несчастье. Тогда закричали разъяренные художники и мастера: велика Артемида Ефесская! (ср.: Деян. 19, 28). Так кричали те, которым не было никакого дела до истины: им нужен был прибыток.

Как было в Ефесе, так было и в Сирии, в Бальбеке. Гигантские столбы, величественный храм, резьба, позолота - все дивно для глаз. Но все так же дивно снаружи, как дивна пестрая змея, исполненная яда. А внутри? Внутри стоял огромный вол из меди, который время от времени сильно растапливали, пока он не раскалится, и тогда в него бросали детей в жертву Молоху. Ах, Феодул, представь себе малых невинных детей, чьи Ангелы смотрят на лице Отца Небесного и чьи плотские родители предают их ненасытному огню! Разве ты не видишь, почему благий Иисус заповедал: и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах (Мф. 23, 9)?

Как было в Сирии, так было и в Халдее, в Ассирии, и в земле Ханаанской. Всюду искусные храмы с не-обыкновенными фасадами, разукрашенными дверями, с изваянным бычьим телом и с человеческими головами - с бородатыми головами царей Саргона, Ксеркса, Артаксеркса, Навуходоносора, Сарданапала, Дария и других. Все украшено и разубрано в одной последовательности, в одном разработанном стиле. Огромный труд, огромные расходы. Но так бес захотел, жрец задумал, художник исполнил, а польщенный царь оплатил. Так снаружи. А внутри - пустота, тщета и отчаяние.

Две коровы из чистого золота - как не удивиться художнику, отлившему и отделавшему подобное? Но, увы, когда царь Иеровоам провозгласил этих двух коров богами, и стал кадить перед ними, и созвал народ, чтобы он им поклонился,- тогда действительно художник вынужден был устыдиться своих дел, по слову праведных пророков Бога Живаго (см.: 3 Цар. 12, 28-33; 13, 1-10).