Выбор сделать необходимо, но ясно, что сам этот выбор будет определяться не рациональными аргументами, а некоторым нравственным, совестным опытом человека.

Теософия о Христе

   Духовный опыт человека передаваем и сопоставим весьма трудно. Разум испытывает понятные сложности там, где ему предлагают точно и исчерпывающе выразить тайну человека и тайну Бога. Но разум же вполне уместен для отстранения тех интерпретаций христианского духовного опыта, которые несовместимы с Евангелием. Поэтому с привлечением рациональной аналитики можно указать, в каких именно суждениях расходится теософия с христианством.

   Религия – это не этика (хотя они могут давать и схожие советы). Религия призвана не учить нравственности, но указывать путь к бессмертию. Поэтому, если интересоваться собственно религиозным содержанием той или иной веры – надо спрашивать не об этических заповедях (в таком случае трудно будет усмотреть разницу даже между атеизмом и христианством), а о понимании жизни и смерти.

   Выше уже приводились христианские ответы на основные вопросы сотериологии – «от чего спасается человек?» и «как совершается спасение?».

   Причина греха и смерти – это уклонение свободной воли человека от заповедей. Теософия же полагает, что источник страдания и смерти – это не воля, а незнание. «Все человеческое горе происходит от невежества» (Беспредельное, 828). Апостол Павел, однако, полагает, что даже знание истины не может лишить человека возможности свободно соскользнуть в противостояние ей: «Не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Римл. 7,15-19).

   Отсюда – принципиальная разница библейского и гностического путей спасения: первый – это путь исцеления воли, второй – путь обретения большего познания. Первый путь полагает, что мало узнать истину, надо научиться жить в соответствии с ней (вера же и есть способ волевого обращения с полученным знанием). Второй полагает, что истина, известная ему, обладает столь безотказно чарующим воздействием, что только человек, недостаточно внимательно читавший трактаты Блаватской или Рерихов, может с ними не соглашаться.

   Какой путь предлагает христианство для исцеления человеческой воли (как природной, так и гномической), речь шла выше. В гностицизме же из постулата о том, что всякое страдание происходит лишь от невежества, следует логичный ответ и на вопрос о «пути спасения». Спасает не волевое, онтологическое движение Бога к человеку и человека к Богу (как в христианстве); спасает самопознание1520.

   Этому самопознанию (которое должно убедить человека в том, что он и есть единственный Бог) служат все те, кого теософы вербуют в «Великие Учителя Человечества». Тот, кто попал в этот список, обязан учить именно так, и если исторические факты не позволяют считать, что он был пантеистом – тем хуже для этих исторических фактов (они будут названы «искаженными» или «слишком экзотерическими»).

   Поскольку же о всех «Учителях» сказано, что «Все Они спасают от мрака невежества»1521 , к просветительской работе должно быть сведено и служение Христа. «Христос принес и пострадал за то, что давно было известно миру, но снова и снова забывалось людьми»1522. Помимо всего прочего, это означает, что Завет Христа лишь по невежеству был назван «Новым». Христос лишь совершил эксгумацию давно известной «истины», которую занесло песками времен. По убеждению Е. Рерих, даже страдание Христа – не более чем наглядное пособие для лучшего усвоения Его проповедей: «Если бы Он не пострадал, то Учение Его было бы забыто»1523. «Жертвою Он показал , что можно любить человечество больше, чем себя»1524.

   В главе «Иисус есть Христос» будет показано, действительно ли Христос и апостолы сводили таинство спасения лишь к «просвещению».

   Но уже того, что было рассказано о христианском понимании спасения, достаточно, чтобы заметить, какая пропасть лежит между сотериологией Евангелия и теософии. «Конечно, совершенно невозможно понимать значение жертвы распятия Христа, как это понимается некоторыми недоросшими сознаниями. Смысл ее в том, что Христос, желая показать силу Духа над физической плотью, принял чашу и запечатлел своей кровью Завет, принесенный Им: „нет больше любви той, как если кто положит душу за други свои“1525. Оказывается, Христос пошел на смерть лишь для того, чтобы выжать покаянную слезу из человечества, чтобы дать нам повод для вечного покаяния. Все самое главное произошло еще до страданий Христа. Все нужное было уже сказано. Осталось совершить запоминающийся жест…

   «Для меня нет ничего кощунственнее, как представление Всемогущего и Всемилосердного Бога-Отца, приносящего в жертву Своего Единородного и Единосущного Сына за грехи людей, им же, по Писанию, сотворенных! – излагает свою веру Елена Рерих. – Это напоминает того Аккадийского правителя, который заклал своего сына, чтобы избежать последствий своих грехов. История зарекордировала такое каннибальское выражение отцовства. Возможно ли, чтобы в позднейшие времена такой тип отцовской любви мог быть возвеличен до статуса божественности? Каждый истинно любящий земной отец с радостью пожертвует собой ради спасения сына. Неужели Божественный Отец морально ниже людей?»1526. Напомню лишь, что в христианстве «жертва» понимается как отдача: Бог Себя отдает людям. Юридическое же понимание «жертвы», высмеиваемое Еленой Рерих, вызывало протест еще у св. Григория Богослова.

   Вот еще череда нападок Елены Рерих на христианское вероучение (отчасти – лишь на тот образ его, который она создала в своем воображении): «Никто не может спасти другого. Лишь собственными усилиями подымается дух в сужденные прекрасные миры»1527. «Сектантское воззрение, что лишь благодаря проявлению Христа человечество было спасено от козней дьявола»1528. «Христа, якобы раз навсегда искупившего наши грехи»1529. «Так произошли страшные кощунственные явления: страшное внушение понятия, что крестная смерть Христа спасла человечество от первородного греха и всех последующих»1530.