“Кого обучал, возвратились к прежнему навыку жизни”763.

“Господь видимым образом оставляет нас, в которых от преумножения беззакония иссякла любовь”764.

“Тогда, в древние времена, мы, христиане, хранили между собою мир, тот мир, который оставил нам Господь, которого теперь нет у нас и следа, – с такою жестокостию отгнали мы его друг от друга!”765.

“Не могу не востенать от страдания! Достоянием нашим была некогда любовь – это отеческое наше наследие, которое через учеников Своих сокровищем нашим соделал Господь. Это наследие последующие преемники, получая каждый от отцов, хранили до наших отцов; этот только развращенный род не соблюл сего. Как из рук наших утекло и исчезло это богатство нашего жития? Обнищали мы любовью, и другие гордятся нашими благами… Они (еретики) соединены друг со другом, а мы друг от друга отделяемся. Они взаимно себя ограждают, а мы разрушаем свою ограду… Сердца братий ожесточены и пребывают в упорстве, ссылаются на общих отцов и не принимают следующего от них наследия, изъявляют притязание на общее благородство и чуждаются родства с нами. Противятся врагам нашим, но и нам неприязненны»766.

Св. Григорий Нисский наносит визит некоему еп. Елладию: «Сделав приветствие Елладию и постояв немного в ожидании, не будет ли приглашения сесть, - поелику ничего такового не последовало, я обратившись, присел на одной из дальних ступеней, ожидая не скажет ли он чего-либо дружественного, человеколюбивого, или по крайней мере не покажет ли чего такого хотя взглядом. Но все было вопреки нашим ожиданиям… Прошло немало времени в тишине, будто среди глубокой ночи… Это безмолвие мне представлялось подобием жизни в аде… То, что было тогда, действительно казалось адом, когда я размышлял, каких благих обычаев наследниками мы были от отцов наших, и что скажут о нас потомки…».767

«Если бы большая была благодать в стенах иерусалимских, то грех не водворился бы в живущих там. А теперь нет вида нечистоты, на который бы они не дерзали; у них и лукавство, и прелюбодеяние, и воровство, и идолослужение, и отравление, и зависть, и убийство, особенно между ними обыкновенно последнего вида зло, так что нигде нет такой готовности к убийству, как в сих местах; единоплеменные подобно зверям ищут крови друг друга, ради гнусной корысти».768

«Сколько уже случилось гибельных кораблекрушений в церкви от неопытности правителей! Кто исчислит происшедшие на наших глазах несчастия, которые не случились бы, если бы предстоятели церкви имели сколько-нибудь правительственной опытности?”769

«Оскудело в мире преподобие, удалилась от нас истина; прежде хотя имя мира было у всех нас в устах, теперь же не только нет у нас мира, но не осталось даже самого имени его»770.

“В Церкви водворилась губительная беспечность”771. «Болит мое сердце, страдает душа моя! Где взять мне слез и воздыханий, чтобы оплакать оскудение святости среди нас? Где у насъ отцы? Где святые? Где бодрственные? Где трезвенники? Где смиренные? Где кроткие? Где безмолвники? Где воэдержники? Где богобоязненные? Где сокрушенные сердцем, которые в чистой молитве стояли бы пред Господом, как Ангелы Божии, и орошали бы землю слезами умиления? Где безсребренники, которые не стяжали бы ничего тленного на земле, но непрестанно следовали бы за Христом по тесному пути, с крестом на груди, готовые на каждый крест жизни? Нет ныне между нами их добродетелей, нет их подвижничества. Воздержание их нам тягостно, на молитву мы ленивы, на безмолвие нет у нас сил, а к пустословию мы очень склонны; на доброе у нас нет охоты, а на злое мы всегда готовы — вот, в какие живем мы времена»772.

“Христиане губят принадлежащее Христу более врагов и неприятелей”773. “По имени мы братья, а по делам – враги; называемся членами одного тела, а чужды друг другу как звери”774.

«Подлинно все пали и не хотят восстать; и нам следует внушать не то, чтобы не падали, но чтобы лежащие постарались восстать. Восстанем же, возлюбленные! Доколе мы будем лежать? Так все все сделались глухи к учению о добродетели, и потому исполнились множества пороков! Если бы можно было обнажить души, то как между воинами после поражения, видны то мертвые, то раненые, такое зрелище мы увидели бы и в Церкви»775.

Ангелы, которым мыввеерны, все в унынии; нико не обращается, все у нас пропаалдет напарсно, и мы вам представляемся шутами.. Всякйи много озабочен, как бы прибавить деенг, и никто –как юбы спастис вою душу. Дна боязнь объемлет всех: как бы гворят, нам не стать бедняками»776.

“Всепожирающий пламень зависти окружает священников. Как тиран боится своих телохранителей, так и священник опасается своих близких и сослужащих более всех, потому что никто столько не домогается его власти и никто лучше всех других не знает дел его, как они”777.

“Где Маркион, где Валент, где Манес, где Василид, где Нерон, где Юлиан, где Арий? Где все противоборствовавшие истине, о которых Церковь восклицала: “Обыдоша мя пси мнози” (Пс.21, 17)? Рассеяны они, потому что встретили себе борцов в лице тогдашних предстоятелей Церквей: то были истинные пастыри! Но я вижу большое различие между тогдашними пастырями и современными. Те были борцы, а эти беглецы; те совершенствовались в книгах и учении, а эти изощряются в нарядах и украшениях. Эти, как наемники, оставляют овец и бегут, а те душу свою полагали за овец”778.