Красивая и молодая.

Здесь и смотризм, и разнузданный возрастизм, и любование поверженностью лица женского пола, и выдавание тайно желаемого за действительное: он представляет ее мертвой, так как мужчины ненавидят женщин и желают им смерти, что опять-таки символически выражается в сексуальном акте, который всегда есть насилие, порабощение и в конечном счете уничтожение. Не пропустите ключевые слова: автор символически помещает ее в ров, то есть в яму, могилу, а сверху еще примысливает насыпь, т. е. слой земли. Убил, в землю закопал, и надпись написал: вот что он сделал. Упоминаются косы, т. е. устаревший стереотип женской привлекательности. (М. б., намек: "волос долог -- а ум короток"?!) "Платок" -- то же самое. "Цветной" - не расовый ли намек? Предлагаю следующую, политически правильную редакцию строфы:

На насыпи, в траве подстриженной,

Живой и радостный на вид,

Стоит свободный, не униженный,

Достойный, зрелый индивид.

Американские феминисты (-ки) усмотрели в слове history (история) слово his (его), и предложили историю женщин называть herstory, хотя слово history-- греческого происхождения и к современному английскому притяжательному местоимению his никакого отношения не имеет: мало ли какие буквы сойдутся на письме. Неважно. В параллель к слову hero (герой) предложено употреблять слово shero.

…В целом первая задача политической корректности -- уравнять в статусе (за счет подтягивания) отставших, обойденных, вышедших за рамки так называемой нормы. Поэтому необходимо поднять самооценку и запретить любые оскорбления. С этим можно было бы согласиться, но беда в том, что, раз начав, трудно остановиться и провести границу. Вряд ли женщине приятно, если ее назовут "коровой" или "мочалкой". Это понятно. Труднее понять, когда американские феминистки оскорбляются, услышав слова "honey", "sugar", "sweetie", которые все соответствуют нашему "милочка" и обозначают мед, сахар, сладкое. Но подумайте сами: подобными словами мужчина указывает женщине на вторичность, униженность ее социального статуса, он как бы посылает ей сигнал о ее неполноценности: она призвана "услаждать" мужчину и не более того. Столь же оскорбительно считается подать женщине пальто (что она, инвалид, что ли? Сама не управится? Чай, не безрукая), открыть перед ней дверь, уступить место в транспорте, поднести тяжелую вещь. В газетах даются советы девушкам, как постоять за себя, когда услышишь такое непрошеное обращение: надо повернуться к обидчику и строго указать: я тебе не "honey", а такой же индивид, как ты... ну и так далее.

Почти правильная модель поведения:

Сняла решительно пиджак наброшенный (молодец, женщина: символическая реакция избавления от вековой патриархальной зависимости),

Казаться сильною хватило сил (поправочка: надо не казаться, а быть; как известно, женщина может делать все то, что умеет мужчина, и еще сверх того),

Ему сказала я: "Всего хорошего" (а вот это зря: сейчас нас учат не сдерживаться, а прямо лепить, что думаешь, то есть выявить в себе внутреннюю стерву, to discover your inner bitch).

А он прощения не попросил (все они свиньи, что хоть и общеизвестно, но всегда нелишне напомнить).

Задание: определить, является ли текст