В тот страшный год России Бог дал ей патриарха Тихона, а Патриарх отказался дать даже тайное благословение вооруженному противоборству с большевиками. Патриарх – благословил происходящее. Нет, он не большевиков благословил, он благословил Крест, он принял чашу страданий. В подносимом ему свитке скорби и боли он распознал руку Божию. А еще он написал акафист Державной иконе Божией Матери.

У великого Патриарха был великий современник, тоже остро чувствовавший таинство истории. Это поэт Максимилиан Волошин: «Верю в правоту Верховных сил, расковавших древние стихии, и из недр обугленной России говорю: Ты прав, что так судил»...

Миром правит Бог, сатана может править лишь балом – карнавалом, круженьем, мельтешеньем, пустотой. И одна из самых очевидных его уловок состоит в том, чтобы заставить людей поверить, будто именно Воланд является Мироправителем и Вседержителем. Помогать людям утверждаться в этом представлении об историческом всесилии богоборческих сил и о бессилии Господа в Истории – значит играть на руку самозванцу.

В дни скорби Иерусалима пророки Израиля обличали не жестокости разрушителей-иноплеменников; свое горькое слово с требованием покаянного обновления они – от имени Бога – обращали к самому народу Израиля...

И в дни скорби и крушения России Церковь проповедовала не о кознях «германского генерального штаба», она говорила о Державной иконе. Вера в Промысл укрепляет человека: она не оставляет места отчаянию.

Один из законов человеческого становления гласит: нравственная высота человека определяется тем, насколько он готов оправдывать (т.е. – осмыслять) свои собственные страдания. Святитель Иоанн Златоуст говорил, что тот, кто научился благодарить Бога за болезни, уже недалек от святости. (Другое дело – что нельзя благодарить Бога за болезни, ниспосланные соседу.) Если я смогу в минуту моей скорби сказать в своем сердце: «Вот, грехи мои настигли меня и Господь касается меня Своим целительным, хотя и жгучим посещением», – это будет шаг в моем духовном росте. Но если в момент скорби соседа я приду к нему и стану ему пояснять, что это его за грехи Бог так наказывает – я сам совершу грех профанации. Нельзя подглядывать в книгу чужой судьбы.

Россия – моя страна. А, значит, я не могу как иностранец или нерелигиозный человек, сводить происшедшее в те годы обвала к игре политических стихий (а слишком многие страницы сегодняшней патриотической и даже церковной печати предлагают именно такой – посторонне-неправославный взгляд на судьбу России). И, значит, жест Державной иконы обращен и ко мне. Ответить на него я могу лишь исповеданием: Верую и исповедую, яко Твоя есть воля и сила, и слава, власть и забота. Верую, что Россия не оставлена Тобою, что скорбящее сердце Твоей Матери в 1917 году стало не дальше, а ближе к русским селениям. Верую, что никому не передана Твоя верховная власть над миром и Россией – ни ЦК, ни парламенту, ни «синедриону», ни президентам. И только поэтому и могу я чувствовать себя в России – дома.

И поэтому и могу я еще надеяться на то, что 1917 год не повторится. Потому что тогда и Церковь и народ были достаточно сильны, чтобы вынести те удары и не умереть ни духовно, ни социально. Сейчас такого запаса сил в России уже нет. И потому еще одна гражданская война приведет просто к исчезновению народа. Зная же, что Бог не возлагает на человека крест, который был бы ему не по силам, и зная немощь наших сегодняшних сил – я надеюсь на то, что повторения былых катастроф в России не будет.

У политиков свои планы и расчеты. Но в Коломенском, в бывшем царском поместье, и поныне теплятся лампада и молитва перед ликом единственной Самодержицы Российской.

Родительская суббота

Одно из самых тягостных зрелищ на свете – поминки, совершаемые атеистами.

Вот все пришли домой от свежей могилы. Встает старший, поднимает рюмку...

И вот в этот момент все просто физически ощущают, что они что-то могут и должны сделать для того, с кем только что они простились.

Молитва об ушедших – это потребность сердца, а не требование церковной дисциплины. Сердце требует: помолись!!!