Естественно, что понимание человеком одного и того же древнего текста меняется. Значит, при рассмотрении повествования Моисея нам желательно выяснить: во-первых, какие смыслы его речи были наиболее ясны и важны для него самого и тех людей, к которым непосредственно он обращал впервые свою проповедь. Во-вторых, как этот текст жил в мире христианского прочтения.

Таким образом, в библейских текстах надо различать смысловую полноту Откровения и историю восприятия Церковью этого изначального и полного Слова.

Разбирая вопрос о том, что понимал Моисей под «началом», в котором был сотворен мир, блаженный Августин говорит: «Все смыслы имел в виду Моисей, которому Бог дал составить книги так, чтобы множество людей увидело в них истину в разном облике. Что касается меня, то я смело провозглашаю из глубины сердца: если бы я писал книгу высшей непреложности, я предпочел бы написать ее так, чтобы каждый нашел в моих словах отзвук той истины, которая ему доступна: я не вложил бы в них единой отчетливой мысли, исключающей все другие, ошибочность которых не могла бы меня смутить».

Одно было открыто людям Ветхого Завета – некая иная мозаика смыслов открылась в этих же книгах людям, смотрящим на них уже с берега Нового Завета.

В христианском представлении, Библия целостна. Это не сборник книг, а единая книга, объединенная единым «персонажем» – Христом. Ветхий Завет говорит об ожидании Искупителя. Евангелие – о Его жизни. Корпус апостольских текстов, включая Апокалипсис, – о новых судьбах Его народа, Его Церкви. Сама Библия есть путеводитель, «педагог ко Христу». Она ведет к Богу, к Омеге – и смысл путеводителя определяется именно смыслом последней точки, целью.

Все показано так, чтобы пробудить жажду искупления в человеке: притом не своими силами, а Божиими. Если мы внутренне не переработаем книгу Бытия – мы не будем иметь нужного фона для чтения Евангелия. Сам смысл пришествия Христова будет не ясен, если мы не переживем тайну творения.

И, напротив, смысл первых рассказов Библии будет темен, если не видеть в нем приуготовление к Евангелию. Тем более этот смысл будет искажен, если видеть в Библии лишь «еврейский фольклор». По слову английского поэта Т.С. Элиота, тот, кто называет Библию памятником культуры, считает ее памятником на могиле христианства.

На деле это – пророческая книга. Моисея, автора книги Бытия, называют пророком. Однако в его книгах больше истории, чем предсказаний; в них больше рассказывается о прошлом, нежели о будущем. Почему же он «пророк»?

Библейский пророк – это не футуролог. Он созерцает не будущее, но волю Бога. Об обычном предсказании люди думают, что грядущие события являются причиной высказывания прорицателя, они отражаются в его сознании и порождают, как свое следствие, его таинственные слова. В Библии, однако, наоборот: здесь предсказание является причиной будущих событий. Так предсказано – и потому так будет. Почему? Да потому, что Бог – верен. Так Он Сам говорит о Себе (Втор. 7,9). И если Он своей любовью создал людей из небытия – то Его верность и впредь не отступит от них. «И до старости вашей Я тот же буду, и до седины вашей Я же буду носить вас» (Ис. 46.4). Сказанное и открытое Богом не может не исполниться – потому что это воля Неизменного Творца.

Пророк – тот, кто познает и открывает волю Божию, то есть тот, кто видит смысл событий. И в этом смысле, пророчествовать можно не только о прошлом, но и о настоящем. Моисей – пророчествует о прошлом. Моисей ищет волю Божию в прошлом, описывает творение с точки зрения его связи с Богом, а не естественную историю. Предмет его повести – тайна происхождения космоса и место человека в нем.

Вот что увидел в прошлом мира Моисей:

(1) В начале (2) сотворил (3) Бог (4) небо и землю. (Быт. 1.1)

(1) Это «начало» имеет не только временной смысл: скорее, это обстоятельство места, чем обстоятельство времени. Мир творится вместе со временем, поэтому само «начало мира» носит вневременной характер. Этот первый стих Библии соотнесен с началом Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово,.. и Слово было Бог… Все через Него начало быть» (Ин. 1,1-3). В христианской традиции Божественное Слово отождествляется с Богом Сыном, со второй Личностью Троицы. Значит, весь мир сотворен в Сыне, в Слове Бога.

(2) Мир именно сотворен Богом, а не «сработан» Им и не «рожден». Бог не столько плотник, который из какого-то материала выстругивает изделие, сколько поэт, который творит, сочиняет мироздание. В тексте христианского «Символа веры» славянскому слову «Творец» как раз и соответствует греческое слово «???????». Мир же раскрывается как поэма, как гимн, как книга. То, что мир сотворен, означает не только то, что он не «сделан», но и то, что он не рожден Богом. Во многих нехристианских мифологиях мир именно рождается Богом. Однако то, что рождено, по своим фундаментальным качествам (сущности) является тем же, что и его родитель. Мир и Бог становятся, таким образом, существенно тождественны. В философии отождествление мира и Бога называется «пантеизмом» (от греч. ??? – все и ???? – бог). Библия же начинается с антипантеистического утверждения о творении мира Богом. Это значит, что мир и Бог не больше похожи друг на друга, чем страница, на которой написан текст, на человека, который этот текст написал.