И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. (И стало так.) (Быт. 1.20)

(27) И сотворил Бог рыб больших (28) и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо. (Быт. 1.21)

И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле. (Быт. 1.22)

(27) «Большие рыбы», морские чудовища в языческих мифологиях были символами хаотических сил, борющихся с Богом (например, Тиамат в вавилонской мифологии). В Библии же «Левиафаны», «Бегемоты», равно как и мифические чудовища, «прописанные» на суше, лишаются сакральности, как бы «приручаются» Богом (см.: Иов 39,10). Их не надо бояться, и из страха не надо перед ними заискивать, принося жертвы, или, совершая демонические ритуалы. Бог, всему давший жизнь, сильнее их. А «если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8,31).

(28) Буквально – существ «многокишащих и многородящих». Сама стихия пола, размножения, которая также обожествлялась в языческих культах плодородия, здесь показана исходящей из рук все того же Творца. Каждый раз, когда возникает жизнь, Бог дает ей силу продолжать себя.

И был вечер, и было утро: день пятый. (Быт. 1.23)

И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. (Быт. 1.24)

И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо. (Быт. 1.25)

И сказал Бог: сотворим человека... (Быт. 1.26)

И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой. (Быт. 1.31)

(29) Так совершены небо и земля и все воинство их. (Быт. 2.1)

(30) И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал. Быт. (2.2)

(29) В греческом тексте Септуагинты – ??????, что буквально значит «украшение» (именно так это место переводится в церковно-славянской Библии).

(30) «Седьмой день», в отличие от всех предыдущих, не завершен традиционной заставкой: «и был вечер, и было утро...». Этот «день» еще не закончился. В христианском понимании – это «день» человеческой истории охватывает время от создания человека до конца света. Шесть дней творения – это шесть предшествующих эпох становления мира, в котором еще не было человека. Седьмой день – это время человеческой истории и человеческого творчества. «Восьмой день» – это День Пришествия, день всеобщего Воскресения и Суда, День невечернего Царствия Божия.

(31) И благословил Бог седьмой день, и освятил его (32), ибо в оный почил от всех дел Своихlxvii, которые Бог творил и созидал. (Быт. 2.3)

(31) Такое завершение Моисеем рассказа о творении мира было призвано пояснить установление субботнего дня покоя для Израиля. Четвертая из Десяти Заповедей гласит: «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему... Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил...» (Исх. 20,8-11). По вопросу о том, должно ли соблюдаться празднование субботы, среди христиан существуют разные мнения. Католики и большинство протестантов полагают, что празднование ветхозаветной субботы перешло на воскресенье. Адвентисты седьмого дня считают, что римская Церковь не имела полномочий отменять Божественную заповедь и вместо субботы отмечать воскресенье (а потому сами адвентисты празднуют именно субботу). Наконец, православные считают праздничными оба дня: и субботу, и воскресенье. В православном богослужебном календаре до сих пор суббота считается седьмым, последним днем недели. Воскресенье же оказывается первым днем недели или... восьмым. Воскресенье – это время совершения пасхальной Литургии, то есть, время причастия к Богу. Причастие к Богу есть причастие к Вечности, и, таким образом, по богослужебной символике, воскресенье выходит за рамки времени и соединяется как с тем самым «днем единым», что стоит у истоков времен, так и с тем «днем восьмым», который возвестит пришествие Царства Божия на землю в конце времен.

(32) Прекратилось Божественное творчество «из ничего», из небытия. Но не прекратилось Божественное участие в делах мира. Отныне Бог для мира уже не столько Творец, сколько Промыслитель, Спаситель. Нигде в Библии мы не видим, что Бог покинул Свое творение. Напротив, Христос говорит: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин.5,17).

Одна из самых важных в этом повествовании подробностей: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт.1,31). Дело в том, что без этого свидетельства Шестоднева невозможно понимание самой сути Евангелия: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3,16)... Значит, мир настолько действителен, значит, человек настолько ценен, что заслуживает Божьей любви и заботы. И если цена, уплачиваемая за сохранение мира и человека в бытии, столь высока – Распятие Сына Божьего – то каково же было происхождение мироздания и почему столь драгоценно оно в глазах Абсолюта?

Чтобы спасение мира Богом было понятным – нужно было помнить, что мир – не чужой Богу. Шестоднев дает оправдание космоса (космодицею): быть другим, чем Бог – это не грех. Быть материальным – это не грех и не порок. Для очень многих философских и религиозных систем возникновение материального мира, мира многообразного и внутренне расчлененного – это следствие чьего-то падения. Для Библии это, напротив, свободный дар Творца. И потому пришедший Спаситель сможет сказать, что Он пришел не вырвать души из плена незнания и прельщенности материальным миром, но «Я всего человека исцелил» (Ин. 7.23).

Не материя – источник зла и смерти в мире. «Не из праха выходит горе и не из земли вырастает беда» (Иов. 5,6). Это для Платона тело – «темница души», а для апостола Павла, верного традиции Моисея, тело – это храм духа (1 Кор. 6,9). И вот, оказывается, что само тело человека – слеплено руками Творца (см.: Быт. 2,7). Так Шестоднев Моисея дает фон, необходимый для понимания Евангелия.