Так видимое стремление людей к единству обернулось страшным раздроблением.

Однако библейский рассказ о разделении языков будет неполным, если не вспомнить событие, противоположное Вавилонскому столпотворению. Воссоединение разных народов и языков произошло в Иерусалиме уже в новозаветные времена. Это чудо воссоединения описывается в книге Деяний апостолов (см.: Деян. 2). Святой Дух нисходит на апостолов в виде огненных языков. Но этот небесный огонь не сжигает людей, а научает апостолов проповедовать на незнакомых им языках.

Община Христа состояла из евреев, вдобавок, по большей части из людей простых, некнижных и не знающих иностранных языков. И вот им Спаситель дает поручение: «Идите и научите все народы» (Мф. 28,19). Если бы апостолы после этого засели за словари и учебники, они не успели бы дойти до окраин Римской Империи с евангельским словом. Поэтому им дается необычнейший дар – дар проповеди на языке того человека («ближнего»), который сейчас стоит перед нимиlxxvi.

Дар Духа Святого, конечно, не сводится к пробуждению необычайных лингвистических способностей. По свидетельству апостола Павла: «плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5,22).

Таким образом, Библия учит, что единство людей является благом, если оно зиждется на служении добру, и является злом, если оно становится сообществом богоборцев.

Кроме того, библейский рассказ о Вавилонской башне для христиан служит дополнительным антирасистским аргументом: все народы, все расы имеют общий исток, и некогда все человечество было единым.

Рождение Матери

День рождения Марии – это самое первое событие в евангельской истории. Если мы попробуем хронологически прослеживать последовательность евангельских событий, то раньше Рождества Богородицы есть только одно: зачатие самой Марии (22 декабря), которое церковный календарь помещает девятью месяцами раньше праздника Рождества Богородицы (22 декабря). Рождество Богоматери – первый праздник новозаветной истории. День рождения Той, которая примет в себя Предвечного сына Божия и даст миру Христа. Это – грань Ветхого и Нового завета.

Когда человек находит в мысли, культуре, этике некую границу – он естественно спрашивает себя: какое отношение имеет эта граница к нему самому? Он сам – по какую сторону этой грани?

Если мы видим границу Заветов, спросим себя: по какую сторону этой важнейшей библейской границы оказались мы сами? Взгляд на календарь мало поможет при ответе на такой вопрос. Здесь надо заглянуть поглубже в мир нашей совести.

Любой календарь, любая газета и книга говорят нам, что история мира разделена Христом на две эпохи: «до Рождества Христова» и «по Рождестве Христовом» (в советское время это неистребимое из европейской истории деление стыдливо именовалось «до н.э.» и после «н.э.»). Но было бы слишком просто считать, что любой родившийся больше чем 2000 лет назад – жил «до нашей эры», вне нее, а каждый, кто ухитрился прийти в наш мир после Сына Марии – просто в силу этого календарных обстоятельств оказывается сыном христианской эпохи. Нет – и до Христа были люди, которых древние отцы Церкви называли «христианами до Христа». И после Его рождения кто-то неудержимо, всем образом своей жизни и инерцией мысли стремился назад, в доевангельский мир.

А значит – не так уж прост и вопрос в какой мир мы помещаем себя сами: в тот, где уже прозвучала Нагорная проповедь или туда, где Моисей остается единственным и последним Законодателем.

То, что Россия сегодня живет отнюдь не по Евангелию – очевидно. Наши желания, наши опасения, наши надежды и наши тревоги вытекают отнюдь не из Нагорной проповеди. Но можем ли мы сказать, что хотя бы пресловутые «десять заповедей», составившие основу Ветхого Завета, усвоены нами?

Это вопрос о том – как далеко зашел духовный регресс России в ХХ веке. Остались ли мы (не отдельные личности) в массе своей, в своем «социологическом идеале» и по стилю жизни народом христианском культуры? Отброшены ли мы к Ветхому Завету? Или мы вообще выброшены прочь за пределы Библейской истории? Выброшены во тьму внешнюю, во тьму магического язычества, воинствующего материалистического нигилизма («я имею право на счастье – а потому не мешайте мне потреблять все, что я могу потребить! Я буду есть и пить и гулять – ибо завтра я умру!»)...