Итак, в притче и священник, и левит проходят мимо страдающего человека. Ему помогает лишь «самарянин».

Самария находится значительно дальше от Иерусалима, чем Иерихон и в другом направлении (ближе к границе с Ливаном). Дорога из Самарии в Иерусалим не совпадает с дорогой из Иерихона в Иерусалим. Так что самарянина там вроде и не должно было бы быть. И вот оказывается, что те, кто должен быть на этом пути – проходят мимо человека, а тот, кто там мог и не встретиться – помогает.

Но кто же такой «самарянин»? Самария основана израильтянами в начале IX века до Рождества Христова. В VIII веке до Р.Х. (722) она после трехлетней осады была взята ассирийской армией. Местное еврейское население было депортировано в Мидию. Земли же были заселены ассирийскими и вавилонскими переселенцами. Причиной этой этнической катастрофы Библия называет возрождение в Израиле языческих религиозных стереотипов: «И оставили все заповеди Господа, и поклонялись всему воинству небесному» (4 Цар. 17,16), – то есть, на место почитания Бога поставили игры с «космическими иерархиями». «И проводили сыновей своих и дочерей через огонь, и гадали, и волшебствовали, и предались тому, чтобы делать неугодное в очах Господа» (4 Цар. 17,17). Итог этих оккультно-языческих игрищ: «И прогневался Господь сильно на Израильтян, и отверг их от лица Своего» (4 Цар. 17,18). Без защиты же Бога еврейский народ становился бессилен. Своими мечами, своей силой он не смог защитить свои города.

Первые годы жизни язычников-переселенцев на самарийской земле были весьма трудны. Несчастья, наваливавшиеся на них, они объясняли тем, что, переехав в другую страну, сохранили почитание своих прежних богов и не озаботились умилостивлением «местного бога» – «Бога той земли» (4 Цар. 17,24). Так, они решили принять почитание Иеговы, почитание Бога Библии. Однако их позиция была позицией религиозного синкретизма: они полагали, что возможно чествование Бога Библии и поклонение иным, языческим богам. «Притом сделал каждый народ и своих богов,... между тем чтили и Господа» (4 Цар. 17,29-32). Именно – «между тем». По сути, они осуществили мечту современной нецерковной интеллигенции об объединении всех религий: «Господа они чтили, и богам своим служили» (4 Цар. 17,33).

В глазах Библии, в глазах Ветхозаветной Церкви, это все равно что просто остаться язычником, и даже, пожалуй, хуже. Знающий истинного Бога, и, остающийся в служении идолам, хуже обычного простосердечного язычника.

Но с VIII века до Р.Х. именно такие религиозные убеждения стали характерны для жителей Самарии: «Народы сии чтили Господа, но и истуканам своим служили. Да и дети их и дети детей их до сего дня поступают так же» (4 Цар. 17,41).

Таким образом, «самарянин» в притче – это антипод «священника». Священник – это максимум ветхозаветного благочестия, человек наиболее близкий к Истине. Самарянин не просто язычник, но по сути, – вероотступник.

Значит, религиозные границы, разделяющие людей, не должны совпадать с границами нравственными.

Понимая, и, стараясь изучить реальное духовно-историческое различие религиозных традиций человечества, мы должны видеть во всех людях своих ближних.

«Ближний» не значит только «единоверец». «Кто мой ближний?» – ставит вопрос законник. «Тот, кому ты сейчас можешь помочь, тот, кто сейчас нуждается в тебе», – отвечает Евангелие.

Весь смысл этой притчи, разумеется, заключен в словах: «Иди и ты поступай так же» (Лк. 10,37).

Однако Христос именно потому избрал такой способ поучения народа, который позволяет в очень скромных средствах притчи передавать гораздо более глубокий смысл, чем это кажется на первый взгляд.

Христиане, вновь и вновь перечитывая Священное Писание, зная его почти наизусть, обнаруживают в хорошо знакомых деталях отражение всего библейского учения в целом. «Святые отцы Церкви, истолковывая отдельные строчки, с радостным изумлением видели, что как в капле росы отражается все небо, так и в каждом штрихе Писания можно найти смысл всей Библии», – пишет современный библеист протоиерей. Михаил Дронов283. В частности это хорошо видно на примере притчи о милосердном самарянине.

Блаженный Феофилакт Болгарский, живший в XI веке, обобщил богословское понимание этой притчи, высказанное святыми отцами до него. Небольшой эпизод, рассказанный в притче, может иллюстрировать всю историю человечества от грехопадения Адама до создания Христом Церкви.