Написать заявление, что прошу не считать меня комсомольцем, потому что я уверовал – это означало расстаться с мечтой о семинарии. И я решил просто тихо уйти – забрать свою учетную карточку в райкоме, тихо (но с внутренним торжеством) ее сжечь, и на этом исчезнуть из поля зрения комсомола.

Пришел я в райком и говорю: «Вы знаете, я ухожу из аспирантуры Института философии, мне надо переводиться, поэтому дайте мне учетную карточку». Меня спрашивают: «А куда вы переходите?» Говорю: «Я в другой город уезжаю», что было чистейшей правдой, потому что действительно я из Москвы в Загорск уезжал. «Но если в другой город, то мы не можем вам ее дать на руки, потому что у нас есть специальные курьеры, которые специальной почтой перевозят учетные карточки и другие документы». Я расспросил немножко еще, регистраторша и говорит: «Вот если бы вы оставались в Москве, переходили из одного райкома в другой, – тогда мы бы дали вам карточку». Узнав это, я решил прийти на следующий день, когда по расписанию там должна была сидеть другая девушка.

Прихожу на следующий день, говорю: «Вы знаете, я перехожу на другое место работы. Мне нужна учетная карточка». Она говорит: «Куда?». Я говорю наобум – Таганский райком. Она говорит: «Хорошо, вот вам ваша карточка, но мне нужно записать, куда вы направляетесь, на учет какой комсомольской организации вы становитесь». Этого я совершенно не ожидал, но вспомнил, что на Таганке, действительно, находится Центральный Дом Атеизма. Думаю: «Раз есть Центральный, то, наверное, есть и Московский Дом Атеизма». И говорю: «Московский Дом Атеизма». Она по документам видит, что я по профессии идеолог-философ, так что все выходит логично. И она начинает писать... В анкете же надо все коротко. Я и говорю: «Напишите сокращенно – МДА». И она пишет: «МДА». Я думаю, будущие историки будут очень удивлены тем, что согласно райкомовским документам в начале 80-х годов в Московской Духовной академии существовала комсомольская организация...

– О Вас ходят шутки, Вас называют вечным дьякономcvii. Почему?

– Да ни одного диакона не бывает вечного. Все мы помираем когда-нибудь.

– Почему так получается, что как-то все идут по иерархической лестнице вверх, вверх, вверх, куда-то там, ну, хотя бы до просто «прото-»...

– Нет, ну «прото-» – это уж совсем от меня не зависит. От меня зависит подавать прошение на священство или нет. Это зависит от меня. А «прото-» зависит от Патриарха.

Я же пока не планирую подавать никаких таких прошений, потому что священник вряд ли может быть миссионером. Священник отвечает за тех людей, которые уже ходят к нему в храм, – и дай Бог, чтобы у него хватило сил на своих прихожан.

У диакона есть большая мобильность. Есть с одной стороны принадлежность к духовенству.

Это очень важно, потому что Православная Церковь, конечно, – сословный организм, в котором очень многое значат отношения в среде самого духовенства. Да и отношение людей к духовенству несколько другое. Одно дело, когда ты что-то в пиджаке говоришь, другое – в рясе.