Весь это беспардонный исторический маскарад довольно странен с точки зрения ученого, да и просто обычного европейца. И все же посмертный прозелитизм – это очень древняя традиция, весьма распространенная в Индии. Она была чужда брахманизму, но, будучи разработанной буддистами, была затем перенята и индуизмом1000.

Ведущий германской индолог Пауль Хакер заметил в индийской религиозной истории то свойство, которое столь ярко проявилось в теософии: инклузивизм – особую стратегию индуистов и буддистов, позволяющую им выдавать чужие учения за элементы собственных, а чужую веру за частичное проявление, порожденное источником их собственной веры. По определению П. Хакера, инклузивизм означает искусную религиозную стратегию, направленную на “субординацию” чужих философских или религиозных доктрин в рамках собственной. “Инклузивизм имеет место, когда кто-то истолковывает определенное ключевое понятие чужой религиозной или мировоззренческой группы как идентичное тому или иному ключевому понятию той группы, которой принадлежит он сам. Преимущественно к инклузивизму относится эксплицитное или подразумеваемое утверждение, что чужое, которое истолковывается как идентичное своему, определенным образом подчинено последнему или уступает ему”1001. В качестве примера этой стратегии Хакер привел интерпретацию вишнуитским поэтому Тулсидасом (XVI-XVII вв.) Шивы в качестве адепта Рамы – воплощения Вишну, а также используемые индуистами наглядные образы: когда собственная традиция уподобляется океану, в который впадают реки других “сект”, или, как в случае с шактистами (индуистский тантризм), с исполинским следом слона, в котором “растворяются” следы других животных (Маханирванатантра XIV.180), ср. позиция вишнуитов-панчаратриков, у которых Веды, Араньяки, а также тексты санкхьи и йоги представляют лишь “дополнительные части” в рамках истины их религии – Махабхарата XII.336.76, ср. 237.18 и т.д. Классическая формулировка той же стратегии – в знаменитой “Бхагавадгите”, где Кришна утверждает, что даже почитатели других богов, не зная того, приносят жертву ему (IX.23-24). То же утверждается и в важнейшем тексте вишнуитов-панчаратриков “Ахирбудхнья-самхита” (XIII.16-24). Инклузивистская “философия религии” была достаточно популярна и в собственно философских текстах. Например, известнейший трактат по эпистемологии ньяйи “Ньяякусуманджали” Удаяны открывается стихом, по которому Хари (Вишну) – тот, кого шиваиты почитают как Шиву, ведатисты – как Брахмана, мимансаки – как обрядовую действенность, джайны – как архата, а буддисты – как Будду (следовательно в культ Вишну “инклузивируются” и прямые оппоненты индуизма). Наибольшие “методологические” возможности для “философского инклузивизма” содержались в различении у Нагарджуны и Шанкары различных уровней истины: если уровень абсолютной истины мог быть реализован лишь самими мадхьямиками или ведантистами, то уровень истины относительной позволял включать положения других систем на правах “частичных истин” в контексте их собственных доктрин.

Хакер «показал, что понятие толерантности лишь частично пересекается по значению с индийской веротерпимостью, которая означает на деле прозелитическую стратегию присвоения “чужого” как частичной истины “своего”… Чужое, которое истолковывается как идентичное своему, определенным образом подчинено последнему или уступает ему. Дальнейшее же обоснование того, что чужое идентично своему, обычно не предпринимается… Та же парадигма выявляется и у неоиндуистов, прежде всего у Вивекананды и Радхакришнана, предлагающих считать веданту реальным ядром всех мировых религий. Инклузивизм имеет выраженное “политическое”, стратегическое назначение: он означает претензию на завоевание чужих религиозных территорий посредством дипломатического компромисса…”kkkkkkkkkk. Так сегодня индусские миссионеры, приходя к осталым племенам Индийского полуострова, просто объявляют вождям племени и жрецам местных анимистических культов, что их боги включаются в пантеон индуизма, а они сами – в индусскую общину1002.

Интереснейший пример посмертного обращения лидера оппонирующей школы дают кришнаиты: "В девятнадцатом и двадцатом воплощениях Господь явился в семье Вршни (династии Йаду) как Господь Баларама и Господь Кришна. Своим приходом Он избавил мир от бремени. Затем, в начале Кали-юги, чтобы обмануть тех, кто враждебно относится к последователям религии, Господь явился в провинции Гайа как Господь Будда, сын Айджаны… Проповедуя, он утверждал, что не верит догмам Вед… Он обманул атеистов, следовавших его принципам, потому что они не верили в Бога, но зато безоговорочно верили в Господа Будду, который сам был воплощением Бога… Формально философию Господа Будды относят к атеистическим философиям, так как она не признает Верховного Господа и отвергает авторитет Вед. На самом же деле Господь замаскировал Свои намерения. Господь Будда - воплощение Бога и, следовательно, изначальный учитель ведического знания. Поэтому он не может отвергать философию Вед. Но он сделал вид, что отвергает ее, потому что демоны, ссылаясь на Веды, пытались оправдать убийство коров”1003.

Буддисты приняли и «расселили» на нижних небесах своей вселеннной всех богов индуизма и религий тех стран, в которые они приходили. «Некоторые национальные школы буддизма отождествляют высших будд поздней махаяны и ваджраяны с главными местными богами»1004. Так, Будда Авалокитешвара (главный персонаж буддийской мифологии в промежутке истории между Буддой Гаутамой и грядущим Майтрейей) истолкован как тот, кто и воплощался в обликах Брахмы, Вишну, Шивы, Ганеши1005. Показательно, как буддисты обосновали введение повинности мирян содержать монашескую общину. Согласно С. Ф. Ольденбургу, еще в добуддийское время среди индийцев бытовало суеверное представление о претах – ненасытных духах умерших предков, которых постоянно должны кормить ритуальными подношениями живые родственники. В будущем преты могли вновь родиться в своем кровном роду. Буддисты включали претов в генеалогию существ, отведя им особую сферу вселенной, и учили, что подавать милостыню бхикшу, а также делать пожертвования буддистской церкви (сангхе) весьма благочестиво для дарителя и очень полезно для умершего, поскольку о претах «заботятся» монахи1006. Сам же Будда оппонентами буддизма – вишнуитами – был истолкован как одно из последних нисхождений на землю бога Вишну.

Таким образом, не только живые люди становились объектами миссионерства, но и умершие… Так сегодня во всем мире действуют мормоны и активисты т.н. «новоапостольской церкви», сотни раз погружающие себя в крещальную купель с называнием имен усопших знакомых (по их вере такое «крещение за мертвых» действенно, ибо приобщает к «спасительной» вере тех людей, которые при жизни о ней и не слыхивали).

Буддисты же считали, что их вере по силам обратить не только души умерших, но и мифологических чудовищ, и богов. По их вере Будда встречал не только людей, но и богов и даже драконов изрыгающих дым и огонь (нагов) - и всех он обращал в свою веру1007. Некоторые национальные школы буддизма отождествляют высших будд поздней махаяны и ваджраяны с главными местными богами»1008. И даже Индра превратился в буддолюбивого бога.

В ХХ веке буддисты и теософы «проделали то же с христианским Богом, а Иисуса Христа назвали великим небесным бодхисаттвой, воплощавшимся на земле. Рамакришна так уводил христиан к почитанию Кришны: «Я исповедовал все религии: индуизм, ислам, христианство, и следовал по пути различных сект индуизма. И я нашел, что все они различными дорогами приближаются к одному и тому же Богу… И вам следует приобщиться ко всем этим верованиям и пройти по этим путям. Я вижу, что все люди враждуют во имя религии: индусы, магометане, браманисты, вайшнавиты и т.д. И они не понимают, что тот, кого зовут Кришна, зовется также Шива, или первоначальная Энергия, или Иисус, или Аллах, Единый Рама, обладающий тысячью имен»1009. При всей заявленной веротерпимости, иерархия приоритетов все же очевидна: «Тот, кого зовут Кришна, зовется также Иисус». Это формула не религиоведа, не философа, а миссионера, который пробует незаметно для своего собеседника набросить на шею Христа шиваитское ожерелье из черепов и потом сказать, что «оно так и стояло».

Ранее теософов другие западные «эзотерики» набрели на ту же методу: «Параллели очевидны в экзегезе гностиков-валентинианцев, интерпретировавших реалии Библии или гомеровской “Одиссеи” или любого другого авторитетного для них текста посредством “вчитывания” в них своей системы эонов, разумеется путем деструкции реального, исторического смысла истолковываемых пассажей. Для экзегезы теософов начиная с Е. П. Блаватской первостепенна идея некоей общей Религии (соответствующей основным “пунктам” теософской доктрины), через положения которой интерпретируются и по эталону которой “измеряются” и оцениваются “частные религии” (например, по теософской экзегезе в христианстве должна быть идея реинкарнации и идентичности человеческого “я” и Абсолюта, и если история христианских догматов этого не подтверждает, то следует искать “настоящее”, эзотерическое христианство, о коем не знают сами христиане, но коему они на деле должны “бессознательно следовать”)»1010.

Так для того, чтобы свою веру объявить philosophia perennis, “вечной философией”, достаточно просто объявить всех лиц, авторитетных для данной группы моих собеседников и оппонентов моими посланцами или предшественниками. Все расхождения объявляются мнимыми, «экзотерическими», второстепенными, миссионерскими уловками, искажениями позднейших комментаторов (нужное подчеркнуть).

В Китае буддисты объявляли Лао Цзы воплощением Будды, а даосы проделывали те же несложную операцию с основателем буддизма. Теоретикам индуизма пришлось включить в догматику образ Будды и сделать его почитание традиционным ддя своей веры. Вишнуиты объявили Будду одним из последних «нисхождений» (аватара) на землю бога Вишну…

Аналогичным путем инклузивизма пробовали пойти несторианские миссионеры в Китае – “но оказались уловленными своими же сетями: если проповедуемая религия учит в принципе тому же, что содержится в местной, то нужна ли она вообще и не может ли рассматриваться в качестве частного случая местной религии?” 1011.

Теософам же достаточно усмотреть в каком-либо из исторических деятелей черточку, им симпатичную, как они немедленно предъявляют свои права на этого деятеля и посмертно зачисляют его в свое «Белое Братство». “Обратимся к великому философу Анаксагору. Известны основы его учения. Даже и теперь поучение о нерушимости материи, как основного вещества, может считаться неустаревшим... Он много раз помогал советами Периклу… Уже тогда Он предчувствовал будущий подвиг” (Надземное, 166).

О каком «будущем подвиге» Анаксагора идет речь? – Теософы назначили именно ему стать Иисусом Христом. Иного вывода нельзя извлечь из сопоставления трех рёриховских текстов: “Между друзьями Перикла можно назвать и Великого Путника” (Надземное, 165). “Великий путник или И. Хр”1012. Итак, Христос – это еще и перевоплощение древнегреческого философа-самоубийцы (см. Диоген Лаэртский. Жизнеописания философов. 2,13) Анаксагора! Сам Перикл, кстати, по рёриховскому верованию, прежде был Пифагором1013.