Без доказательного, основанного на источниковедческой работе, ответа на эти вопросы нельзя представлять жертв инквизиции как безусловно прогрессивных людей.

Для современного светского человека колдовство - это “мнимое преступление”. И потому понятно, что такой человек будет возмущаться казнью людей за те преступления, которых те на самом деле не совершали. Но с точки зрения теософов, ведьмы были именно ведьмами и маги были магамиhhhhhhhhhhhhh, черти – чертями, а порча – порчейiiiiiiiiiiiii. «И черта можно заставить плясать. Черти не выносят света и шума. Недаром шаманы бьют в бубны, чтобы избавиться от низких духов»1241. «Невежды смеются над существованием Сатаны и тем подтверждают правильность сказанного одним тонким мыслителем: "Победа дьявола в том, что он сумел внушить людям, что он не существует". Ведь когда мы во что-то не верим или отрицаем, мы перестаем этого остерегаться и тем легче попадаем в тенета, расставленные многочисленными приспешниками тьмы»1242. «Спрашивающий: Но что же Вы реально подразумеваете под "черной магией"? – Теософ: Просто злоупотребление психическими силами или какой-либо тайной природы, использование оккультных сил в эгоистических и греховных целях. – Спрашивающий: Но это же средневековая вера в колдовство и чары! Даже сам Закон перестал верить в подобные вещи! – Теософ: Тем хуже для Закона, поскольку из-за такого отсутствия различения это привело его к совершению более чем одной судебной ошибки и преступления. Это только термин пугает Вас своим "суеверным" отзвуком. Разве закон не должен наказывать злоупотребления гипнотическими силами? Нет, он уже наказал подобные действия во Франции и Германии; но он возмущенно отрицал бы, что применил наказание к преступлению соответствующему очевидному колдовству. Вы не можете поверить в действенность и реальность сил внушения целителей (или гипнотизеров), а затем отказаться верить в те силы, которые их используют во зло. Но если так, то Вы верите и в Колдовство. Вы не можете верить в добро и не верить в зло, принимать настоящие деньги и отказаться верить в такую вещь, как фальшивая монета”1243.

«Колдовство недопустимо, как преступление против человечества. Не следует понимать колдовство, как зло против одной личности. Следствие колдовства гораздо вреднее - оно нарушает явления космические, оно вносит смятение в слои надземные. Если колдун не сумел поразить супротивника, это еще не значит, что его удар не убил нескольких человек где-то, может быть, в разных странах. Может быть, вибрация злой воли нашла себе утверждение в самом неожиданном месте. Нельзя представить себе, сколько смертей и болезней причинено злой волей. По пространству носятся тучи когтей, никто не учтет, где сядет эта ядовитая стая. Сильный дух защитится от злых посылок, но где-то слабый человек получит их заразу. Невозможно учесть такой космический вред. Только мощь звучания АУМ может приносить гармонию среди расстроенных вибраций. Даже Благодать долетит не в полной мере, если она попутно будет расходоваться на рассеяние зла. Можно очень остеречь человечество от всякого колдовства» (Аум, 28). «Около вас много колдунов, не прочь погладить и подбросить камушек»1244.

По верованию Рерихов, в 30-е годы после прихода Гитлера к власти, католическая Польша предавалась повальному колдованию, желая устранить возможного агрессора, но «фюрер» был поучительно (для рериховцев) сохранен: «Колдовство в Польше очень характерно. Но следует знать, почему такое коллективное злодеяние не действует. Причина – энтузиазм, окружающий Гитлера, он усиливает заградительную сеть, потому так советую энтузиазм и торжественность»1245.

А, значит, если ренессансное или новоевропейское общество и совершило преступление, казня этих колдунов, то нужно все же учесть, что это была ответная мера: воздаяние преступлением за преступление, вредом за вред. И, кроме того, это было преступление, совершенное в состоянии аффекта. Преступление, совершенное испуганными людьми, которые и в самом деле боялись колдунов, ибо верили в реальность колдовства…

Да, сжигать людей - мерзко. Но историк тем и отличается от моралиста, что он должен понимать логику событий и мотивы лиц, творивших нашу историю, а не просто выставлять им оценки за поведение…

А если этот моралист осуждает одних преступников (инквизиторов) ради того, чтобы безусловно обелить другую группу преступников (колдунов), то тут возникает вопрос – а есть ли у этого моралиста вообще нравственное право на то, чтобы быть моралистом…

Оставаясь же в рамках научно-исторической корректности, приходится сказать, что обращения теософов к средневековой истории Европы – это всего лишь пропагандистские набеги (или наезды), но никогда не серьезное научное исследование.

Перечислить и разобрать все фантазии Блаватской и Рерихов, присутствующие в их рассуждениях на библейские и церковно-исторические темы, нет возможности. Поэтому ограничусь довольно небольшой выборкой, дающей представление о методах обращения теософов с конкретным историческим материалом.

Например, дух по имени Уриэль рекомендуется Блаватской как “друг и компаньон Адама и Евы до их падения, и позднее, приятель Сифа и Еноха, как это известно всем набожным христианам”1246. Может быть, в каббалистических легендах и есть нечто подобное. Но они не известны “всем набожным христианам”. В библейской книге Бытия, где исключительно и описываются жизни Адама, Евы, Сифа и Еноха, нет персонажа по имени “Уриэль”. Ангел Уриил появляется лишь в неканонической Третьей книге Ездры (3 Ездр. 4,1). Если же учесть, что как неканоническая, эта книга не включается в протестантские издания Библии, то заявление Блаватской о том, что ангел Уриил “известен всем набожным христианам” является преувеличением. Но и в этой книге Уриил Ездре ничего не рассказывает о своих связях с упоминаемыми Блаватской библейскими персонажами. И даже в апокрифических «Книгах Еноха», тоже ничего не говорится о дружбе Адама и Уриила.

Еще пример — как Блаватская читает Библию. Когда ей понадобилось доказать, что в Библии нагромождены сказка на сказке (в XIX веке это было модным интеллектуальным развлечением), она привела такой аргумент: “Геродот путешествовал по Ассирии и Вавилонии всего лишь через полстолетия после того, как Даниил превратил Навуходоносора в быка. И вот этот выдающийся историк ни разу не упоминает ни о пророках, ни о каких бы то ни было евреях вообще... Разве такое крупное событие, как превращение царя в быка верховным Магом (Даниилом) могло остаться незамеченным и не попасть в работы других историков хотя бы в виде легенды?”1247

Но Библия и не говорит о том, что Даниил превратил царя в быка. Пророчество Даниила о другом: “Вот определение Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя: тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. Посему, царь, искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой... По прошествии двенадцати месяцев, расхаживая по царским чертогам в Вавилоне, царь сказал: это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия! Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: “тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя...”. Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него — как у птицы. По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего” (Дан. 4, 21-31).

Итак, Навуходоносор, согласно библейскому повествованию, не был ни быком, ни волом (его ногти не превратились в копыта, а просто, будучи нестриженными, стали когтями), лишь его поведение было вполне безумным и вел он вполне звериный образ жизни. Это помрачение разума, болезнь души. И причина этой болезни не в магии, наведенной на него Даниилом, а в гордыне царя, забывшего Бога. Он вожделел земных богатств — и стал вести себя как животное, ищущее пропитания только на земле. От Бога пришло к нему это вразумление (вразумление через временное лишение разума и лишение царства), и разум его проснулся, когда он с покаянием поднял глаза к небу. То, что спустя полвека Геродоту ничего не рассказали о временном помешательстве одного из былых царей, вряд ли так уж удивительно.

И то, что странствия еврейского племени по Ближнему Востоку мало отражены в исторической памяти других народов, само по себе не может считаться достаточным доводом в пользу того, чтобы признать библейские рассказы об этих странствиях вымыслом. У любого народа есть как бы две истории: как он сам воспринимает свой исторический путь — и как он представляется его ближним и дальним соседям. Израиль не исключение. То, что в исторической памяти израильского народа могло быть грандиозным чудом или катастрофой, для Империи могло казаться незначительным эпизодом, происшедшим с одним из варварских окраинных племен. И сегодня москвич, рассказывая заезжему американцу о нравах Сталина, может ни словом не упомянуть о насильственном переселении турко-месхетинцев...