Когда Израиль в послеевангельскую эпоху начал создавать обычную народную ("языческую") религию, когда узда Пророков ослабла, то он самостоятельно восполнил лакуну своей древнейшей истории. И уже в христианском средневековье идея реинкарнации появилась в каббалистическом иудаизме. Но проецировать умозрения средневековых и особенно новоевропейских каббалистов на религию Древнего Израиля было бы насилием как над принципами исторического исследования, так и над верой пророков, свидетельства о которой были приведены выше.

ГЛАВА 3

ЕВАНГЕЛЬСКАЯ МИСТЕРИЯ

Логика теософов забавна. Они говорят: поскольку все религии изошли из одного источники, и поскольку в некоторых из них есть вера в переселение душ, то она должна была быть и во всех остальных… Почему эта логика вызывает у меня улыбку? Да просто я пробую воспроизвести ее на другом материале. Например: Известно, что все машины похожи друг на друга. В России, Франции и Италии машины ездят с левосторонним расположением руля. Значит, и в Японии и Англии руль должен быть расположен слева...

Кроме того, "логику" теософов можно обернуть против них самих. Если у всех религий есть единый источник и они все должны учить одному и тому же, следовательно, в индуизме и буддизме не должно быть верований, отличных от западных религий. В христианстве, исламе и зороастризме нет веры в реинкарнацию - значит, и в древнейших индийских религиях тоже была вера в телесное воскресение, а лишь потом невежественные брамины заменили ее верой в реинкарнацию.

В общем – во-первых, не стоит постулировать, что все религии одинаковы. Во-вторых, не стоит полагать, что если нечто есть в одном доме, то такая же обстановка или библиотека будет и у соседей. Если Петров собирает бутылки из под водки, то из этого еще не следует, что и Иванов занимается тем же, а потому ну никак не может писать иконы…

Если же и придавать значение «контексту» и предшествующим традициям при исследовании Нового Завета, то ведь все равно придется признать, что в ближневосточных дохристианских религиях идея реинкарнации отсуствовала. Не было ее и в религии Ветхого Завета.

Конечно, Христос совершенно не был обязан следовать стереотипам традиции. Он и в самом деле дает Новый Завет. Но включает ли в себя новизна Нового Завета идею реинкарнации? Прежде, чем обратиться к текстам, отметим сначала - что есть общего у христианства с религиями мира. Ведь многие вопросы христианство ставит согласно с другими традициями. Но в ответе, который дает Евангелие на эти вопросы, есть нечто свое, новое, новозаветное.

Общий вопрос - это вопрос о смерти. "Умирать - это самое большое безумие, которое только может позволить себе человек", - говорил Санчо Панса. И, наверно, нет такой религии в мире, которая не согласилась бы с ним. Религии мира согласно считают наш образ жизни глубоко ненормальным. Мир болен. И эта болезнь столь глубока, что ее не излечить ни перевыборами, ни экономическими реформами, ни культурным прогрессом. Очевиднейшее проявление этой болезни — смертность человека. Повсюду и очевидно торжествует то, что ап. Павел назвал “последним врагом” (1 Кор. 15,26) — смерть.

Главная задача религии — преодоление смерти. Эта та цель, которая отличает религию от любой иной человеческой деятельности. Хоть что-то, что было “моим”, должно быть “после”. Там, где человек всматривается в свое посмертие и старается найти средства для того, чтобы повлиять на него, изменить его, выбрать — там есть религиозная мотивация, там копится религиозный опыт. Этот опыт есть опыт человеческий. А человеческий опыт упорно твердит об одном: смерть человека не есть случайность. Она впаяна в самый образ нашего бытия. Смерти быть не должно — но она не есть нечто, ждущее нас на окраине нашего мира, а есть что-то, что всегда холодит нас изнутри.

Значит, преодоление смерти не есть частно-техническая задача. Смерть имеет право на жизнь в нашем мире, она имеет причины для того, чтобы вселиться в меня. Следовательно, преодоление смерти возможно только через устранение условий для смерти. Устранить смерть — значит устранить то, что втягивает ее в меня. Та жизнь, что доступна смерти — это неподлинная, неправильная жизнь. Если моя жизнь столь легко уступает смерти — значит, жизнь (в том, в чем она неправедна и неподлинна) и есть причина смерти. Устранить смерть - значит изменить качество жизни, изменить ее онтологическую наполненность.И если смерть питается жизнью, то ее надо заморить голодом. «Все здесь – пища для смерти. Каково же то божество, для которого смерть сама служит пищей?” (Брихадараньяка-Упанишада III, 2, 10)nnn.

Для ослабления власти смерти есть два пути.

Можно применить военную тактику выжженной земли и перестроить свою жизнь по принципу “так не достанься же ты никому!”. Человек сам умаляет в себе огонек жизни, он сам вытирает себя из бытия. Сам перестает дышать — и не дает смерти остановить его дыхание. Сам перестает действовать — и тем самым не дает извне пришедшей смерти прекратить его активность. Сам останавливает поток своего сознания — и тем самым не позволяет это сделать смерти. Это путь буддизма. Это устранение смерти через устранение самого субстрата, которым питается смерть, через устранение того, кто смерть претерпевает, то есть через устранение жизни и человека. Для погашения потока жизни, действия и причин, для остановки утомительного колеса превоплощений и агоний “требуется интенсивное самоотрицание”132. Нет ничего — “есть только скандхиooo, которые остаются на непродолжительное время, и нет ничего кроме них. Исчезновение скандх называют смертью. Бдительный взгляд гасит их. Так гаснет блеск бриллианта, когда стесывают его грани”133.