Иоанн лишь в том смысле Илия, в каком советская пропаганда говорила, что «Сталин - это Ленин сегодня». Нередко Пушкина называют русским Шекспиром... Лермонтова - русским Байроном... Что же - неужто всякий так выражающийся тем самым верит в то, что душа Шекспира переселилась в Пушкина, а Байрона в Лермонтова?..

По евангельскому свидетельству, Иоанн проповедует "в духе и силе Илии” (Лк. 1,17)eeee. “Дух” есть нечто иное, чем душа. О “духе Илии” Писание говорит, что “опочил дух Илии на Елисее” (4 Цар. 2,15). Елисей — прижизненный ученик Илии. Перед своим вознесением “Илия сказал Елисею: проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне” (4 Цар. 2,9). Как знак передачи пророческой силы и служения Елисею оставляется плащ (милоть) Илии. “И взял милоть Илии, упавшую с него, и ударил ею по воде, и сказал: где Господь, Бог Илии, — Он Самый? И ударил по воде, и она расступилась... И увидели его сыны пророков, которые в Иерихоне, издали, и сказали: опочил дух Илии на Елисее” (4 Цар. 2, 14-15).

Итак, “дух Илии”, пророческий дух есть Божий дар, собственно — благодать. Иоанн, проповедующий “в духе Илии”, действует в Духе Божием. Ориген приводит параллель: Бог столь близко соединил Себя с древними святыми, что назвал Себя “Богом Авраама, Исаака, Иакова”. Почему же Святой Дух не может назвать себя “духом Илии”? (Толкование на Ин. VI, 10, 68).

Поставив знак равенства между “духом Илии” и “духом Иоанна”, как общим “пророческим духом”, то есть поняв дух всех пророков как ниспадающую на многие души единую благодать Духа Святого, Ориген смог предложить аллегорическое толкование “таинства Предтечи” (sacramentum Ioannis — Толк. на Лк. 4,29). Слова апостола “никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым” (1 Кор. 12,3) означают, что Дух Своим касанием человеческого сердца должен предшествовать принятию им Христа. Поэтому Дух оказывается Предтечей, раскрывающим путь для Сына. И в жизни каждого христианина Предтеча-Дух Божий указует на воплотившегося Искупителя. Иоанн — “голос” (“глас вопиющего в пустыне”), а Христос — Слово (Толк. на Ин. 2,32). Голос раскрывает, являет Слово. Во всех пришествиях Иоанн предваряет Иисуса — в том числе и в пришествии Христа в сердце (Толк. на Ин. 2,37). “Если кто предназначен к вере во Христа Иисуса, необходимо, чтобы прежде дух и сила Иоанна пришли в его душу, дабы подготовить ко Господу народ совершенный и уготовить тропки среди неровностей сердца. И сегодня также дух Иоанна предшествует явлению (parousia) Господа” (Толк. на Лк. 4,29)ffff. Если учесть, что Иоанн — проповедник покаяния, то вполне понятно, что покаянный дух есть условие принятия Христа.

Вспомним, наконец, третий вопрос, задаваемый Иоанну: не тот ли ты Пророк? Его не спрашивают — пророк ли он вообще. В греческом тексте стоит определенный артикль. Речь идет о совершенно определенном пророке, чье служение столь же определенно, как и служение Илии. Это воспоминание об обетовании, оставленном в древности Моисею: “Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему” (Втор. 18,18). Иногда этот грядущий Пророк, “подобный Моисею”, отождествлялся с Мессией, иногда же ставился ниже Искупителя. В сознании людей, вопрошавших Иоанна, он был, очевидно, даже менее значимой фигурой, чем Илия — и все же страстно ожидаемой. Какие-то оттенки понимания этого “Пророка” фарисеями показались Иоанну не соответствующими его служению, и он в третий раз сказал — “нет”.

Итак, каков бы ни был смысл вопроса, ответ Иоанна все же вполне ясен. И вполне ясно, что на прямой вопрос — Илия ли он, Иоанн ответил: “Нет” (Ин. 1,21).

Кроме того, вопрос “Не Илия ли ты” не может носить реинкарнационного смысла хотя бы потому, что, согласно библейскому повествованию, Илия не умер, его душа не рассталась с телом и, в силу этого простого обстоятельства, не могла переселиться ни в тело Елисея, ни в тело Предтечи (4 Цар. 2,11,17).

И если Илия был телесно вознесен в горний мир, то где же пребывало тело Илии, когда душа его воплотилась в Иоанна Крестителя? Неужели в Небесном мире при жизни Иоанна Предтечи находилось мертвое тело Илии? Тело, оставленное душой, ведь и называется трупом. Религиозная мысль может предположить, что в Царстве Божием находятся души, временно разлученные с земными телами. Но что там может находиться мертвое тело, временно покинутое душой (которая ушла из него, чтобы вселиться в Иоанна), — эта гипотеза уж слишком экстравагантнаgggg.

Кроме того, теософам очевидно затруднительно будет совместить их доктрину с явлением Илии на Фаворе. Почему во время Преображения Господня (Мф. 17) Илия явился не в своем последнем воплощении, а в “старом” своем теле?

Впрочем, серьезные затруднения для теософов на горе Преображения являет не только видение Илии. Дело в том, что там предстал еще и Моисей. Он явно при этом не посоветовался с духом Е. Рерих, утверждавшей (как всегда, без всякого конкретно-проверяемого указания на источники): “по древнейшим еврейским Писаниям, Мессия в Книге Своих еврейских жизней должен иметь такие воплощения, как Моисей и Соломон”149. Итак, Христос (Мессия) раньше был Моисеем. И оказывается, на горе Фавор Моисей встретился сам с собой — в двух телах одновременно... Абсурдность такого прочтения кажется очевидной даже самой Е. Рерих — и потому она спешит предупредить, что Иисус вообще не был Христом...hhhh Так что вера христиан вообще строится на изначальной ошибке (“Некоторые евреи, не признающие Христа своим Мессией, гораздо ближе именно к учению Христа, нежели многие современные книжники, богословы и иереи”150)iiii.

Сколь мало можно видеть реинкарнационную “эзотерику” во всех преданиях и сплетнях толпы, видно и из вполне параллельного ряда мнений, бытовавших о Христе. Иисус спрашивал учеников Своих: “за кого почитает Меня народ? Они сказали в ответ: за Иоанна Крестителя, а иные за Илию; другие же говорят, что один из древних пророков воскрес” (Лк. 9,18-19).

Здесь мы видим явную веру в воскресение. Люди были готовы видеть в Иисусе воскресшего Иоанна, воскресшего древнего пророка или вернувшегося Илию. Но они никак не могли видеть в Нем реинкарнацию Иоанна: Предтеча родился лишь на шесть месяцев раньше Иисуса. Однако сходство проповеди (Иисус начинает свою проповедь с тех слов, что постоянно говорил Иоанн — “покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное”), одинаковый возраст, и, очевидно, родственная похожесть (они ведь родственники — см. Лк. 1,36) делали возможным узнавание Иоанна в Иисусе. Итак, были совершенно некармические основания для сближения Иоанна и Иисуса. Такие же некармические, но собственно внутрибиблейские основания были и для сближения Иисуса и Илии, Иисуса и кого-либо из древних пророковjjjj, а также Иоанна и Илии.

Кстати, знаете ли вы, что дальше, по мнению оккультистов, произошло с Иоанном Предтечей? - "Иоанн Предтеча перевоплотился в Александре Мене"151. Но эту байку мы разбирать уже не будем. В ней интересно лишь одно: она показывает механизм конструирования мифов. Как известно, магическое сознание (наиболее явно в так называемой "симпатической магии") заметив две схожие черты в двух совершенно разных предметах отождествляет их. Схожее в одном отношении тождественно во всех остальных. Фигурка тождественна человеку, изображаемому фигуркой. Так в народном сознании глава Иоанна Предтечи оказывается тождественной с любым круглым предметом (и народными поверьями воспрещается резать арбузы в день усекновения главы Иоанна Предтечи). Магическое сознание не умеет замечать частности, не умеет видеть в предметах что-то большее, чем то, что показалось первоначально. Почему же Иоанн Предтеча оказался для киевской оккультистки Александром Менем? - Да просто потому, что и главы о. Александра коснулся топор. И произошло это в день усекновения главы Иоанна Предтечи. Всего остального уже можно не замечать. В частности - можно не замечать того, что о. Александр Мень, как и Иоанн Предтеча, отрицал взгляд на себя как на чье-то перевоплощение...

Отметим также справедливость замечания архиеп. Иоанна (Шаховского), сказанного по поводу оккультного отождествления Иоанна Предтечи и Илии: "Если оккультное богословие заставило великого пророка Илию раствориться в личности Иоанна Крестителя, то согласно этой вере мы ни одного святого не можем призывать по имени, и ни одного усопшего не можем любить"152.