Находится у Оригена и довольно необычный аргумент против кармической философии: если даже и найдется душа, которая избавилась от грехов, не будет ли она слишком одинокой в достигнутом ею безгрешном и нематериальном мире? Ибо сколько же времени должно пройти прежде, чем она встретит подобную себе душу, не скованную грехами, рождениями и телом?! (Толкования на Матфея. 13).

Ориген обещает вернуться к вопросу о перевоплощениях в Толкованиях на Евангелие от Иоанна (6,7). Но, по свидетельству Памфила (Апология, 8), этот трактат так и не был им написан.

Так что неоднократные заверения Елены Рерих в том, что ее вера и учение есть учение великого Оригена207 могут быть приняты лишь людьми, которые всерьез не знакомы ни с христианством, ни с Оригеном.

Но одна идея Оригена, не обратившая на себя внимание и не вызвавшая споров в церковной среде его времени, позднее, по мере углубления и систематизации христианской мысли, стала критиковаться богословами. Это была идея о том, что душа существует раньше создания тела, что Бог создал именно чистые бестелесные души, которые облеклись в тела уже вследствие грехопадения.

Именно с этой идеей связаны самые большие неясности в системе Оригена. Именно здесь завязаны те его расхождения с церковным учением, которые уже после его кончины привели к дискуссиям вокруг его наследия и даже к его позднейшему церковному осуждению. Но это будет темой следующей главы.

За пределами книги «О началах» только в одном месте у Оригена можно встретить текст, которому можно придать реинкарнационное звучание. Ориген трактует ропот Израиля, исходящего из Египта. В ответ на требование мяса, Бог передает Моисею: «Народу же скажи: так как вы плакали вслух Господа и говорили: кто накормит нас мясом? хорошо нам было в Египте, -- то и даст вам Господь мясо, и будете есть [мясо]: не один день будете есть, не два дня, не пять дней, не десять дней и не двадцать дней, но целый месяц [будете есть], пока не пойдет оно из ноздрей ваших и не сделается для вас отвратительным, за то, что вы презрели Господа, Который среди вас, и плакали пред Ним, говоря: для чего было нам выходить из Египта?» (Числ. 11,18-20). Ориген вспоминает это библейское место при объяснении тезиса о воспитательном назначении тех искушений и скорбей, через которые проводит нас Промысл ради исцеления наших грехов. Напомнив, что Господь попускает пресыщение, чтобы породить отвращение к былому предмету страсти, Ориген влагает в уста Бога такие слова: «Таким образом Я отзову вас из этой жизни свободными от плотских пожеланий; и если вы оставите жизнь в таком состоянии, то чистые от тех пожеланий и помня великие страдания, чрез которые от них освободились, в состоянии будете или вовсе не впадать в них снова, или если будет случаться когда-либо чрез долгие периоды времени, что вы забудете страдания, какие терпели из-за своей похотливости, и в случае если не присмотрите за собой и разум в советника себе не пригласите, снова в порок впадете и потом из преданности временному повторно желать будете ваши пожелания видеть удовлетворенными, то в состоянии будете предметом пожеланий тогда пренебречь, и та ким образом снова обратитесь к пище доброй и небесной, которой вы пренебрегли, вместо нее пожелав дурного» (О молитве. 29,14-15).

На первый взгляд – тут указание на будущие жизни, в которых также возможны грехи и исправления. Однако, в этот текст встроен ограничитель, который защищает его от такого понимания. Этим ограничителем является двойное указание на то, что душа и в новой жизни помнит о своей былой пресыщенности грехом. В реинкарнационных доктринах душа не помнит о былом, и опыт прошлого не учит ее удерживаться от повторения былых ошибок. Тогда о чем же говорит Ориген? – О мистериальной жизни. Покаяние и крещение – вот переход от «этой жизни» к новой жизни во Христе. Конечно, и этой, следующей жизни (жизни, следующей за покаянным обращением, а не похоронами тела) будут искушения. Но душа, помня, откуда и почему ушла, все же будет иметь силы остановить себя от нового оскотинивания…

Св. Мефодий Олимпийский († 311 г.) весьма точно и метко критикует оригенову концепцию предсуществования душ. Поскольку он полемизирует с Оригеном, а не с языческими философами, конкретно метемпсихоз остается вне его рассмотрения. Мефодий критикует идею лишь предсуществования душ, понимание телесности как наказания за предшествующий грех души и отрицание телесного Воскресения. Однако вполне очевидно, что без постулата о предсуществовании души по отношению к телу невозможно строить никакой реинкарнационной модели. И поэтому не только к Оригену, но и к Платону и к Пифагору относятся слова св. Мефодия: “Говорить, что души низвергаются с неба и, стремясь в наш мир, проходят через огненные источники и воды над пространствами тверди, есть пустословие и натянутая речь... Души после отшествия от сей жизни не получают опять других тел, в которых они явились бы перед воскресением”208.

Поскольку с точки зрения реинкарнационной философии, тело - это темница для души, где душа отбывает исправительный срок за свои предшествующие грехи, св. Мефодий предлагает аргумент, который станет традиционным для православной полемики с мифом о реинкарнации: “Куда мы отводим страждущих телесными болезнями? Не к врачам ли? А куда — преступников? Не к судьям ли?.. Узы не причина греха, потому что они делают людей более справедливыми, служа лекарством для души. Узник не может обижать оттого, что боль уз мешает этому. Но, находясь во плоти, мы грешим при согласии на это плоти, а связанный не может грешить оттого, что чувствует боль и узы не дозволяют. Тело содействует греху, а узы удерживают. Итак, тело не есть узы, но в том и в другом, то есть как в добре, так и в зле, оно содействует душе... Если нужно плоть признавать узами, а душа пользуется этими узами как пособием к неправде, то возможно ли согласить это? Не для того, чтобы обидевший еще больше делал неправды, даются ему узы, но для того, чтобы перестал творить неправду. Каким образом, когда человек согрешил до соединения с телом, Бог дал ему тело для содействия к большей неправде?”209.

Св. Мефодий правильно подметил самое уязвимое место в доктрине реинкарнации. Если воплощение в тело есть наказание за предшествующий грех – то отчего же мы не знаем, за какие именно грехи наказуемся? Нельзя наказывать щенка или младенца через полчаса после его прегрешения: он не сможет установить причинно-следственную связь между своим деянием и той болью или обидой, что сейчас пришли к нему. Он не поймет смысла наказания, потому что он уже забыл тот поступок. А, значит, такое, запоздалое наказание будет уже не педагогическим воздействием, а ненужной жестокостью. Но карма как раз и наказывает за прочно забытые грехи... Это подобно тому, что человека заперли в больнице, но при этом не только не сказали, от какой именно болезни его собираются лечить, но еще и представили самому выбрать содержимое тех уколов, что ему предстоит претерпеть. Он не знает, какая же была у него главная болезнь – а потому и не может бороться именно с нею. Более того, весьма часто человек вообще считает себя всецело здоровым и не считает грехом, что расценивается как грех с религиозной точки зрения.

Вторая проблема, которая взламывает кажущуюся логичность и справедливость кармизма, состоит в том, что если страсть, воцарившаяся в душе человека, готовит его в перевоплощению в соответствующее тело, то перевоплощение в него никак не лечит. В самом деле, кармическая философия предполагает, что сластену для его исправления полезно на ночь запереть в кондитерской... Кто был блудником – вселится в похотливого осла. Кто был плотояден и любил бифштексы с кровью - переродится в пожирателя падали -шакала… Но, простите, если человек не мог справиться со своей страстью, будучи человеком, то как он сможет ее исправить, превратившись в осла или шакала? Если цель перевоплощения – в исправлении человека, то зачем же помещать душу в условия, которые как раз расчеловечивают его, парализуют всякую собственно человеческую, нравственно-выбирающую деятельность души? И потом – какие же такие заслуги можно совершить, будучи скотом, чтобы улучшить свою карму? Все ли кошки становятся людьми? А если не все - то по каким критериям определятся, какая из них достойны стать в следующем рождении человеком, а какой придется пройти унижение и стать мышью?

На это можно, конечно, возразить, что кармическое учение не сводится к предупреждениям о том, что обжора перевоплотится в свинью. Кармические учения предполагают также и механизм воздаяния: грешник переселится в условия, более доступные страданиям, чем было в его прежней жизни. Младший современник Оригена и последний крупный греческий философ Плотин, например, полагает, что “кто убил свою мать, станет женщиной и будет убит своим сыном; кто изнасиловал женщину, станет женщиной, чтобы быть изнасилованным” (Эннеады. III,II. О Провидении, 13).

У этого учения, однако, есть своя мрачная тень: так сформулированное учение о карме оказывается законом сохранения зла. Если любой грех возвращается ко мне и оборачивается против меня — значит, зло, однажды пущенное мной (и любым иным человеком) в мир, уже не может исчезнуть. О карме нельзя сказать словами Библии “Ты Бог, любящий прощать” (Неем. 9,17). По верной оценке о. Серафима (Роуза), в учении о карме «нет никакой явной справедливости, а только слепое страдание от зла, чье происхождение невозможно проследить»210.

Евангельский рассказ об Искуплении — новая и радостная весть. Плотин же, приведя упомянутое предположение, тут же добавляет: “Так вот и родилось угрюмое слово Адрастея”. Зло в мире сохраняется; оно не убывает, а скорее растет с каждым новым жизненным циклом.