И вновь говорю: это был единственный случай. Когда отлучали Льва Толстого, то ни о каком проклятии не было и речи, даже службы специальной не было.

- Каково сегодня в церкви видение отлучения Льва Толстого от неё?

- Ничего не изменилось за эти сто лет. Чтобы понять, что произошло тогда на самом деле, нужно забыть рассказ Куприна “Анафема” и снятый по нему фильм. Никакого специального чина с торжественной анафемой Толстому не было. В церковных и светских газетах было опубликовано обращение Синода к Толстому, в котором говорилось о том, что, к сожалению, взгляды Льва Николаевича ставят его вне православной церкви и делают невозможным его участие в таинствах. И был призыв к православным христианам молиться о вразумлении графа Толстого. Что в этом безнравственного? Ведь и сам Толстой не считал свои взгляды церковно-православными. Так что Церковь просто о своей стороны подтвердила то, о чем Толстой неоднократно публично заявлял прежде.

Известен совершенно аналогичный жест в адрес того же Льва Толстого со стороны человека науки. Знаменитый русский врач Белоголовый лечил многих русских писателей. Но однажды, дав Толстому необходимые медикаменты, он не подал ему руки. В своих мемуарах он пояснил, что тем самым выразил свое отношение к толстовским нападкам на науку57. И в самом деле, старчески-брюзжащий Толстой нападал на все: на семью, на искусство, на государство, на науку, на технику. И на Церковь - в том числе. Все это казалось ему ненужным, репрессивным. Когда это брюзжание стало невыносимым, кощунственным и при этом заразным – тогда и Синод «отказал от дома» графу.

И все же решение Синода об отлучении Льва Николаевича от церкви может быть пересмотрено. Просто официальная церковная позиция по этому вопросу находится в руках архивистов. Именно они должны внести ясность в последние дни жизни Толстого. Известно, что он ушел из дома в Оптину Пустынь, хотел встретиться со старцем Варсонофием, но не решился. Известно также, что старец последовал за Толстым, чтобы все-таки с ним поговорить. Почему встреча не состоялась? Если удастся на основании документов, мемуарной литературы доказать, что в последние часы жизни Толстой был изолирован против своей воли, что у него было желание поговорить со старцем и покаяться, но его секретари не позволили этому случиться – вот тогда у Церкви будут все основания с радостью отменить свое былое решение.

Вообще же меня удивляет, насколько избирательно люди относятся к воззрениям позднего Толстого. Его антицерковные настроения приветствуются. Но разве Толстой только Церкви оппонировал? Посмотрите круг антипатий Толстого – и вы увидите, что Церковь оказывается в весьма достойном сообществе. Толстого эпохи «Крейцеровой сонаты» и позже раздражают наука, техника, прогресс, культура, семья, Церковь. Это просто старый и тотальный брюзга. Мне было бы стыдно, если бы Толстой брюзжал от имени Церкви. Вот если бы он был истовым церковником, и при этом продолжал бы поносить науку и семейный уклад жизни, прогресс и классическую культуру, вот тогда мне было бы стыдно за Толстого – луддита, ставящего пудовые свечки в наших храмах.

- Почему, вообще, для христиан так важно утверждение, что Христос – это Бог? Многие люди, например Лев Толстой, не были атеистами, но порвали с Церковью именно из за этого пункта ее вероучения. Почему христиане настаивают, что Иисус не просто самый лучший учитель нравственности, не просто великий и умный человек, а Сам Бог?

- Знаете, современное человечество одержимо идеей контактерства: очень хочется найти внеземные цивилизации. Когда спрашиваешь у энтузиастов этих проектов «зачем», - они восклицают: «Но ведь так радостно знать, что мы не одни во вселенной!»

Точно так же я скажу и о христианстве. Для христиан тоже жизненно важно знать, что мы не одни во вселенной, что Бог не равнодушен к нам. Нам важно знать, что в глазах Бога, Творца всей Вселенной мы не заброшены, что мы не какие-нибудь ублюдки, копошащиеся на окраине вселенной. Смысл нашей жизни придает то, что Бог не послал нам какого-то вестника, а пришел к нам Сам. Оказывается, в глазах Бога мы что-то значим. Помните штабс-капитана Копейкина у Достоевского, который говорил, что «если Бога нет, то какой же я после этого капитан». Точно так же и здесь: если Бога нет, тогда мы, действительно, просто космическая плесень, покрывшая камень, который носится по окраине Млечного пути. Или, по-другому, если Бог все-таки есть, но Он никогда не воплощался, не становился таким же человеком, как и мы, то в глазах этого Бога мы не представляем никакой ценности, Он не приходил нас искать. А если Бог нас не искал, тогда зачем же нам искать такого Бога, ведь мы все-равно Ему безразличны?

Кроме того, для христиан жизненно важно знать и что Иисус – это не порождение земли, не просто один из великих людей, создавших человеческую культуру. Потому что те вещи, которые мы можем созидать, мы же можем и разрушить. А христианам важно знать, что в нашу жизнь вошло нечто неразрушаемое. То, что не только само не могло бы разрушиться, но еще и нас спасти от разрушения. Все, что создает человек подвержено тлению, поэтому важно, что нечто сверхчеловеческое вошло в нашу жизнь и сделало ее нетленной.

Здесь нам придется говорить уже на сугубо религиозном языке, потому что смерть, оказывается, бывает разная. Есть смерть физическая, биологическая, а есть смерть души, которая задыхается без Бога. Вот это безвоздушное пространство языческого мира Христос наполнил Собой, то есть теперь, когда душа выходит из тела, она уходит не в пустоту – она уходит к Богу.

Очень понятно желание многих людей видеть Христа обычным учителем нравственности. Дело в том, что христианство, Евангелие и, вообще, мир Церкви – это мир императивов, мир этики, которая властна совершать над человеком суд. Более того, это не просто суд, который ты сам совершаешь в своей совести над собой. Христианство – это живая традиция, оно может опровергать ложные видения своего учения. Поэтому его труднее переделать в соответствии со своими вкусами, подстроить его под себя, как это можно сделать с какой-нибудь «умершей» религией.