Реально инквизиция функционировала как учреждение, скорее защищающее от преследований, нежели разжигающее их. Как ни странно, но у рождающейся науки и инквизиции была общая черта: и там и там требовали доказательств и не слишком верили субъективным свидетельствам, доносам и заявлениям, стараясь найти способы объективной их проверки.

В Инквизицию отбирались наиболее образованные священослужители – «до 17 века они рекрутировались в интеллектуальной элите страны»82. Великий Инквизитор Испании Франсиско Хименес де Сиснерос с 1507 по 1517 годы уничтожал арабские библиотеки. Но сам стал основателем Университета Алкала де Хенарес, созданного с целью открыть Испанию для новых течений европейской мысли83.

Аналогично и в России при первой попытке создать инквизицию как регулярную службу обратились к единственному университету: В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-Греко-Латинской Академии, было сказано: “А от церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся”84. Инициатором этой нормы был самый просвещенный публицист эпохи - Симеон Полоцкий85. Русской инквизиции поручалось борьба именно с суевериями («суперстициями»), а отнюдь не с наукой. Например, 1 января 1723 года император Петр распорядился, чтобы серебряный ковчег, в котором якобы находились мощи мученика Христофора, был бы перелит в церковный сосуд, «а содержавшуюся в оном под именем мощей слоновую кость положить с Синодальную кунст-камеру и написать на оную трактат с таким объявлением, как напред сего, когда от духовных инквизиций не было86, употреблялися сицевыя и сим подобные суперстиции, которые и от приходящих в Россию греков производимы и привозимы были, что ныне уже Синодальным тщанием истребяются»87.

По мнению французского историка Мюшамбле, и охота на ведьм была частью просветительской программы: «Собственно колдовство в этот период никак не изменилось. Изменился подход к нему со стороны судей и культурной элиты. Отныне колдовство стало символом народных предрассудков, с которыми боролась королевская власть и миссионеры. Чтобы аккультурировать деревню, надо было изгнать магические верования и обряды. Были ли судьи согласны с этим или нет, но аутодафе позволяли динамичной ученой культуре отбросить и ослабить почти неподвижную и очень древнюю народную культуру, которая с огромной силой противодействовала всяческим изменениям»88.

Противопоставление якобы всесжигающей инквизиции культуре неверно. Если бы инквизиция сжигала все, что не похоже на христианство, до нас не дошла бы языческая античная литература. Неспециалисту кажется, что где-то в глухом подвале хранились тома Платона и Еврипида, переписанные еще древними греками; христианские цензоры до этого подвала не добрались и потому спустя столетия эти рукописи нашли археологи, опубликовали, и таким образом минуя «темные века» античная мудрость дошла до нас… Но вот вопрос: а кем же и когда были написаны те древнейшие (из дошедших до нас) рукописи античных творений, что теперь так активно переводятся и публикуются? Оказывается, все рукописи античных авторов, с которыми работают современные исследователи, на самом деле написаны не ранее IX–XI вв. по Рождестве Христовом. Самые древние списки произведений античной литературы отстоят по времени создания оригинала на многие столетия: списки Вергилия - на 400 лет, Горация — на 700 лет, Платона — на 1300 лет, Софокла — на 1400 лет, Эсхила — на 1500 лет. Творения Еврипида, жившего в V веке до нашей эры, известны нам благодаря четырем рукописям XII-XIII веков89, и, значит, в этом случае дистанция превышает 1600 лет. "Анналы" Тацита сохранились в составе одной рукописи (ее называют Медицейская I), которая датируется IX веком и содержит лишь первые шесть книг, в то время как последующие десять известны лишь по еще более поздней рукописи (Медицейская II) XI столетия90. Древнейший полный список «Илиады» относится к началу 10 века; серединой того же столетия датируется древнейший список «Одиссеи».

Вынимаю наугад из своей библиотеки несколько научных изданий античной классики, - и оказывается, что многовековая пропасть, отделяющая время написания от времени создания доступных нам копий, весьма привычна для ученых: «Рукописи Аристофана, сохранившиеся до нас – Равеннская (XI в.) и Венецианская (XII в.), к которым присоединяются еще три кодекса XIV в.»91. «Текст истории «Фукидида» дошел до нас в рукописях византийского времени (древнейшая флорентийская рукопись относится к Х в. н.э., остальные – к XI-XII вв.)»92. «Текст «Киропедии» сохранился в ряде средневековых рукописей», старейшей из которых оказывается Codex Escorialensis T III 14, датируемый XII веком93. А ведь речь идет об авторах, которые жили в V веке до Рождества Христова…

То, что такое обилие рукописей античных авторов было создано на рубеже первого и второго тысячелетий христианской эпохи, объясняется тем, что появился новый тип письма. Происходил всеобщий переход от унциальных рукописей к новому минускульному письму. Сперва были переписаны (транслитерированы) библейские тексты, затем богословские и богослужебные книги, потом естественнонаучные тексты94, философы, и, наконец, историки и поэты95.

Не по античным, а по средневековым рукописям приходится ученым выверять современные издания древних авторов… Это обстоятельство стоит вспомнить, прежде чем слепо повторять зады атеистическо-школьной пропаганды про “невежественное средневековье”, якобы уничтожившее светлое наследие античности. Если все рукописи античных авторов известны нам по их средневековым копиям – это значит, что именно средневековые монахи и переписывали античные книги, и только благодаря монашеским трудам античная литература дошла до нас96. И запреты «Индекса запрещенных книг» были направлены в основном против протестантских книг – а отнюдь не против трудов Платона и Аристотеля.

Но нас в рамках этой статьи интересует не проблема сохранения источников гуманитарны знаний, а влияние инквизиции на рождение естествознания. Было ли случайностью то обстоятельство, что рождение науки пришлось на пору расцвета инквизиции?

Понимаю, что человек, воспитанный в советской школе, ответит: да, толпа в ту пору была одержима религиозным мракобесием. Но те светлые гении, что создали науку, опередили свое время и уже порвали связь с оковами ортодоксии…

Но здесь свои вопросы будет задавать уже не столько логика, сколько история. Дело в том, что творцы новой картины мира были как раз весьма религиозными людьми.

И дело не только в их личной религиозности, не в том, кто из них и как часто ходил в храм. Существует очень удобное для апологии безверия марксистское клише: дескать, в религиозном обществе ученый соблюдает его стандарты, но даже субъективно верующий ученый в своей лаборатории работает как материалист, не допуская гипотезы о существовании Творца. Создатели науки были религиозны именно в своих лабораториях.

Начнем с Декарта. Его путь "радикального сомнения" прерывается двумя онтологическими аргументами, первый из которых доказывает существование мыслящего субъекта («мыслю – следовательно, существую»), а второй Абсолютного Бытия. Далее Декарт действует нелогично. Он говорит, что раз Бог есть и раз Бог есть Любовь, то Бог не мог создать человека, его разум и органы чувств такими, что они обманывали бы человека относительно внешнего мира и его свойств.

Декарт действует нелогично в качестве философа. В самом деле, из идеи Абсолютного бытия не следует, что Бог есть любовь и что Абсолют имеет какое-то отношение к нашему миру и тем паче, что Он любит людей и как-то заинтересован в том, чтобы мы не обманывались. История религии и философии дает достаточно примеров, когда Абсолют понимали совершенно иначе97.