– Но почему Господь не дал жизнь неродившимся младенцам и не послал миссионеров для проповеди к тем, кто так и не узнал Христа?

Духовник ответил:

– Потому, что они, очевидно, не были способны воспринять евангельское благовестие8. Крещение стало бы для таких людей еще большим поводом к осуждению. Евангелие не было проповедано там, где, как предвидел Господь, не было ни одного человека, который мог бы спастись.

Часть 6

Прошло время. Дама снова пришла к духовнику для беседы.

– Принимаете гостей? – спросила она.

Духовник ответил:

– Для гостей у меня времени нет. Но, если вы пришли за духовной помощью, я всегда готов принять вас.

Дама спросила:

– Как принимаете: с радостью, как новорожденное дитя для Бога, или с досадой, потому что неугомонная старуха успела вам надоесть?

Духовник ответил:

– Мои эмоции в данном случае – дело второстепенное. Почему вас не устраивает мысль, что я принимаю вас по своему долгу? Если бы ко мне пришел мужчина, то он интересовался бы тем, что я скажу, а женщине не менее интересно, как я скажу. Ей важен не только ответ, но еще тон и выражение лица.

Дама сказала:

– У вас, наверное, есть в этом отношении солидный опыт. Но все-таки вы должны заметить, что, несмотря на мои маленькие капризы, я вас внимательно слушаю.

Духовник возразил:

– Между «слушаю» и «слушаюсь» есть разница. Первое видно сразу, а второе открывается впоследствии.

Дама сказала:

– Я хочу сделать вам сюрприз. Я все-таки начинаю понемногу слушаться вас, то есть внутренне соглашаюсь с вами: по вашему совету, я читала книги Владимира Соловьеваxi, Флоренскогоxii, Булгаковаxiii, а также блаженного Августина. Блаженный Августин пленил меня своей речью, некоторые из его изречений ослепительны, как свет молнии. Но читать его подряд мне трудно. Он своей масштабностью закрывает от меня самого себя: представьте, я стою перед горой, но не могу видеть ее целиком, потому что она огромна. Я пытаюсь рассмотреть ее с разных сторон, но передо мной всё выступы и глыбы этого колосса. Или скажу по-другому: я хочу рассмотреть картину, написанную на широком полотне, но мой взгляд не может охватить ее, и я устаю от величия картины. Я схватываю только фрагменты личности блаженного Августина, а его творения куда-то уплывают от меня. Для меня остается наиболее близкой его «Исповедь». Но я чувствую, что его переживания, рожденные любовью к Богу, недоступны для меня. Эти гимны я воспринимаю скорее как вдохновенную музыку или как красоту слова. Редко, когда в одном человеке сочетаются поэт и философ, когда из одних уст звучат задушевная лирика и строгий, даже суровый ригоризм. Мне кажется, что блаженного Августина плохо понимают и потому недооценивают наши современники: они читают его другими глазами – такими же, как мои. Поэтому я думаю, что к блаженному Августину должна вернуться позже, уже пройдя несколько вех духовного пути.

Духовник ответил:

– Творения Августина находятся на стыке духовного и душевного. В них созерцание соприкасается с эмоциями, словно два электрических провода высокого напряжения коснулись друг друга, и от них посыпался каскад ослепительных искр. Я хотел бы сказать, что вы не столько почувствовали, сколько предчувствовали Августина. И лучше на время действительно оставить его в покое, вернее, себя в покое от него.