Стоит ли еще говорить о подобном зле и о том, как оно несовместимо с христианской жизнью?!

Итак, серьезно задумавшись об этом, необходимо поспешить изгнать из своего сердца всякие симпатии к такого рода "мудрости древних", отшатнуться от всего мрака, всю свою жизнь – и внутреннюю и внешнюю – очистить от всякого подобного демонического влияния, а близких людей предостерегать от подобного заблуждения. О причастности своей к тем или иным языческим культам (хотя бы давно было и прошло сие увлечение) обязательно нужно принести покаяние – исповедовать этот грех!

(При составлении частично использована книга иеромонаха Серафима Роуза "Православие и религия грядущего". Калифорния. 1982. Гл. 2-5.)

Глава V. Маловерие и нецерковность

Кроме подобных перечисленных уклонений от правил нашей веры, теперь часто наблюдается иное, более неприметное, но не менее отвратительное предательство в отношении православной веры – это презрение самого Православия, самой матери нашей – Православной Церкви; это легкомысленное, поверхностное, неуважительное отношение к догматам, обрядам, правилам, установленным ею; это нецерковная, беспорядочная, безблагодатная жизнь, которая тем не менее провозглашает себя "православной", жизнь двойная, когда человек по временам бывает "верующим", в определенные моменты и при определенных обстоятельствах, в обычной же своей деятельности далеко не похож на христианина; это бесстрашное, беззаботное, "панибратское" общение с еретиками и хулителями наших святынь, горячая, активная дружба с миром сим прелюбодейным, это теплая симпатия и сочувствие лживым "добродетелям" мира сего, его лживым понятиям и хвалебным гимнам падшему человечеству; это легкое принятие к сердцу клеветы и хулы на церковные порядки и установления, частое сомнение в правильности того или иного церковного правила; это пренебрежение установленными Церковью постановлениями и безучастное отношение к церковным праздникам и событиям; это та теплохладность, о которой говорится в Апокалипсисе: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих /Откр. 3, 15-16/.

В среде наших верующих уже давно идет какой-то страшный процесс внутреннего охлаждения к Божественному, омертвения и отчуждения к небесному, процесс отступления, измены Православию, тайного отречения от Бога. Но при этом внешнее исповедание веры как будто растет, ширится, громогласно заявляет о себе. Как много желающих приобщиться к поверхностной вере, сделать несколько любопытных шагов в прекрасный мир христианства и как мало желающих идти до конца этим путем, путем узким и скорбным, оставить всю свою прошлую жизнь, отринуть ее "прелести", восстать против своих страстей, своей воли, отвергнуться себя, не оборачиваться к оставленному позади Содому. Большей частью теперь семя веры попадает на тонкий слой почвы, лежащей на камне нечувствия, или падает посреди терний, или на дорогу и бывает иссушаемо, заглушаемо или похищаемо, попираемо. Ныне еще более чем в прежние времена потребны многий труд, борьба, мудрость и трезвение, чтобы взрастить и сохранить плод веры.

Уже в прошлом веке святые отцы приметили признаки этой болезни: "Образ благочестия кое-как, наиболее лицемерно, поддерживается, от силы благочестия отреклись, отверглись люди..",. "Оставлено на произвол верование во Христа, и отвергнуто жительство по заповедям Христовым, – принято жительство, противоположное им, отчего вера никак не может перейти из вводной в деятельную, тем менее в живую, то есть в духовную. Вера без дел веры, то есть без исполнения заповедей Христовых, мертва". "Есть в частности христиане, но утрачено общее одинаковое знание Истины, которым бы все соединялись в одно духовное тело, с одним образом мыслей, в одном духе, под одною общею главою – Христом. Ныне всякий имеет более или менее свой образ мыслей, свою религию, свой путь, принятые произвольно или случайно, признаваемые правильными или только оправдываемые. Это бесчисленное стадо, потерявшее связь и единство в истине и духе, представляет духовному наблюдателю вид величайшего беспорядка: каждая овца бредет в свою сторону, не зная, куда идет она..." "Оглушил их шум земных, лютых попечений, шум увеселений чувственных, шум земного преуспеяния". "Прильпе земли душа их, неспособна к восприятию впечатлений духовных". "Все мы возлюбили свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, временное, плоть и кровь, в них живущую – смерть вечную! Путь узкий, – путь самоотвержения, тесно на пути широком, – своеугодия! – Теснимся, торопимся, толкаем друг друга в преисподнюю, в пресыщенную уже пропасть ада!.". /свт. Игнатий (Брянчанинов)/. "Весь мир находится под влиянием какой-то силы, которая овладевает умом, волей и всеми душевными силами человека. Эта сила посторонняя, злая сила. Источник ее – дьявол, а злые люди являются только орудием, посредством которого он действует. Это антихрист идет в мир. Это его предтечи. Про это Апостол говорит: Пошлет им духа заблуждения, духа лестча. Зоне любве истины не прияша" /старец Варсонофий Оптинский/. Можно встретить множество подобных высказываний, полных скорби и горького предчувствия всех тех страшных духовных бедствий, которые и обрушились на мир в нашем веке, нанесли тяжелейшие раны всему христианству. И краски этой печальной картины все сгущаются.

Внешность сегодняшнего православного христианства украшается и торжествует, приемлется миром и им восхваляется – внутренняя же жизнь крайне оскудевает духовностью и отличается небывалой немощью. Незаметно все то, что связано с вечностью, с жизнью будущего века, отодвигается на последний план; жизни и устройству века сего уделяется усиленное внимание. Слышатся и видятся повсюду дела и слова, по наружности очень внушительные, религиозные, благочестивые, по сути же дела – все они от мира сего, преследующие цели временные, жалкие, о вечности же разговор не заходит, а если и заходит, то какой-то несерьезный, часто полушутливый или как-то между прочим, как о чем-то далекое и весьма туманном. Сегодня, когда приходится беседовать даже с самыми церковными и ревностными христианами о Царствии Небесном (например, при упокоении кого-либо из их близких), то чувствуется какое-то омертвение к этому понятию, напоминание о жизни иной, вечной, не рождает у них радования и умиротворения, но отражается на лице легкой тенью некоторого недоверия и скуки. Как часто теперь мы, православные христиане, пытаемся себя или ближнего стимулировать к какому-либо делу полезному чем-то суетным, примитивным, основанным даже на какой-нибудь страсти (на тщеславии, сребролюбии, гордыне и т.п.), и как редко заставляем себя потрудиться и поскорбеть непосредственно ради Царствия Небесного.

Конечно, такая "вера" – мертва! "Вера", которая не о жизни вечной ревнует, а о преходящем, тленном, такая "вера" и толкает, и будет толкать человека в разные соблазны, развлечения, похоти века сего прелюбодейного, в разные играния и актерства, и рано или поздно восстанет на веру православную, которая, как всегда, отрывает человека от притягивающей к себе и пленяющей земли, подталкивает, правит его к небесному, к вечному, Божественному. Таким лжеверующим такая наша вера всегда будет казаться очень суровой, мертвящей, все-запрещающей, скучной и мрачной. Действительно, Православие без живой веры и чаяния жизни будущего века становится невыносимо тяжким игом, не растворенным сладостью и веселием, для любящего мир сей грешника.

Возлюбили люди землю! Возлюбили "свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, плоть и кровь..." Это язва страшная! А как часто она неприметна, как важно все время проверять свое сердце и ум, следить за тем, где мы собираем свое сокровище: на небе или на земле? чем мы оживляем ревность к делам своим: исканием Царствия Небесного или земного?

Такая внутренняя подмена вышнего на низшее ведет к цепочке предательств и измен Православию. Когда человек ориентируется на земное благополучие, хотя и продолжает молиться и совершать многие обряды и правила церковной жизни, то цели его, внутренние движения, "порывы" – уже не святые, не высокие, не оживляющие, не очищающие душу, а расслабляющие, опутывающие страстями. Тогда меняются многие понятия, тогда сами греховность и нищета духовная не видятся во всей полноте своего безобразия, тогда многое темное начинает казаться светлым, горькое – сладким, недопустимое – вполне полезным, многая фальшь – чем-то правдивым и прекрасным. Учение св. Церкви пренебрегается, люди начинают изобретать свои взгляды и учения относительно тех истин и заповедей, о которых они слышали от православных и из Священного Писания, но не приняли их православного истолкования.

Таким образом, "христиан" становится все больше, а истинных поклонников Христа Господа – все меньше. О Церкви, о вере, о христианстве – разговоров все больше, а деятельной жизни по вере, внутренней борьбы со страстями – все меньше. Истинная духовная жизнь подменяется прямо ей противоположной – исканиями душевных наслаждений. "Эгоцентризм и самодовольство, которым пронизана жизнь большинства нынешних "христиан", настолько пропитала все вокруг, что всякое понимание того, что такое "духовная" жизнь, для них – за семью печатями, и когда такие вот люди берутся за "духовную жизнь", то у них получается лишь другая форма самоудовлетворенности". "Христианская духовность созидается в тяжелой борьбе за обретение вечного Царствия Небесного, которое начинается во всей полноте лишь после конца временного мира, и настоящий воин Христов не ищет покоя в предвидении вечного блаженства, в котором он может удостовериться еще при жизни" /иеромонах Серафим/.