Православная икона отражает небо и Божественный свет. Китайская картина - землю, в ее, оторванной от неба, автономной, и поэтому обреченной красоте. Она старается заменить трагедию мира элегией, лирической грустью.

Японская живопись - это икона подземного царства, это свет падшего ангела, яркий, но тяжелый, холодный и мертвый свет, который воспринимается душой как непроницаемая тьма.

В этом отношении интересна параллель между искусством, отразившим душу народа, и самой историей.

Ни в одной стране христианство не было уничтожено с такой жестокостью и последовательностью, как в Японии. В этом отношении с Японией не могла идти ни в какое сравнение Римская империя времен Диоклетиана, или Персия во время царствования Сапора и Пироса.

В позднее средневековье христиане Японии представляли собой значительную часть населения, третью по численности после буддизма и традиционного язычества - синто. Правительство сёгуна - главы военной администрации - приговорило всех христиан к смерти. Приговор был исполнен с непоколебимой волей и чрезвычайным усердием. В течение всего XVI века продолжалось избиение христиан. Южные острова Японии - оплот христианства - были окрашены кровью, как подмостки огромного эшафота. В последующие века, вплоть до второй половины XIX столетия, христианство рассматривалось как преступная, антигосударственная секта. Японец, поступая на государственную службу, должен был дать присягу, что он не христианин, и публично сломать крест. Этот закон, ставший ритуальным, был отменен только в XIX веке, под воздействием христианских держав. И еще один характерный штрих: самоубийство, которое считается самым тяжелым грехом для христианина, стало у японских самураев выражением высшей доблести и геройства. При этом самоубийство (харакири) совершается изощренно-жестоким образом: самурай своим мечом распарывает живот и затем круговым движением клинка вырезает свои внутренности. Здесь человеческая, а вернее демоническая, воля должна победить боль. В японских портретах, больше чем в социологических сочинениях, можно найти ключ к тайне: как пустынные острова Японии - похожие на камни, которые после постройки выкинули в океан - стали величайшей технократической державой мира.

Китайская живопись - это космическая поэзия, но сам космос сконцентрирован в Земле: середина Земли - Китай, Китай - сердце вселенной. Это сердце живет, пока исправляются правила древних мудрецов. Там время обращено назад, прошлое и будущее поменялось своими местами. Перемены - это измена духу Китая, душам предков. Потеряв небесную красоту, китаец стал остро и чутко ощущать и переживать земную красоту, видеть ее в груде камней, в тающих снегах, в луче лунного света, проникающего сквозь щель хижины.

Китайская живопись - это призыв к человеку увидеть красоту земли, раствориться в космосе, как капля в океане, жить ритмами космоса. Но вся вселенная не может заполнить бездны человеческого сердца, поэтому китайский эстет одновременно лиричен и жесток.

Полотна с вершинами гор, окруженных прозрачными облаками, осенние сады, ивы, пригнувшие свои ветви к воде - это все декорация, скрывающая за собой другой сад "поднебесной империи" - сад пыток, сделавйшхся искусством, где палачи поступают не как простые мясники, а как художники своего дела.

Господь сказал: "Войди в клеть (комнату, келию) свою, закрой дверь и там помолись Богу втайне". Мастерская иконописца должна быть похожа на келию, где все располагает к молитве. В ней, кроме икон и необходимых принадлежностей для работы, не следует иметь никаких посторонних вещей, того, что отвлекает и рассеивает внимание. Даже беспорядочно брошенные кисти и краски являются нежелательным раздражителем для ума иконописца. Он должен быть сосредоточен, как во время Богослужения. Закрывая за собой дверь мастерской, иконописец должен закрыть двери от мира и отряхнуть - как грязь у порога - мирские заботы. Не всех людей следует впускать в мастерскую иконописца. Присутствие чуждого духа, даже следы его пребывания, вызывают чувство тяжести, скованности и духовной пустоты.

Икона начинается с линии, а линия начинается из сердца; она не имеет другого основания, или обусловливающей ее причины. Образно говоря, она тянется из сердца, как нить из паука. Сердце в святоотеческом понимании, - это место пребывания духа человека или сам дух. Поэтому исходная точка иконы лежит в невидимом мире, а затем появляется и проявляется, как бы нисходит на плоскость иконы; она не повторение линии образца, с которого пишется икона. В интеллектуальном и эстетическом плане она необъяснима и недоказуема, как недоказуем философский постулат, на котором держится все здание дальнейших логизаций.

Если первые, единые и непрерывные линии не удались, т. е. душа художника не приняла их чувством достоверности, то икона не удалась.

Чувство достоверности - это чувство сходства лица, изображенного на иконе (его узнавание) с личностью святого, которого видело сердце в молитве не визуально, а в мистическом переживании. Здесь принципиальная разница между списком и копией. Список - близость к личности, копия - схожесть, или даже визуальное совпадение с иконографическим образом. Когда не удались первые линии, то исправление надо начать с собственного сердца, т. е. принести покаяние в грехах, особенно в горделивом самоутверждении и в тайной надежде на свой талант и способности. Затем смиренно просить святого, чтобы он вместе с художником невидимо держал кисть, т. е. направлял движение его руки.

Надо помнить, что движением локтя можно изобразить геометрическую фигуру, но нельзя провести живую линию. Движение локтем - это мертвое, машинное движение, подобное раскачиванию маятника или движению колеса.

Движением пальцев можно дорисовывать детали, расцвечивать и украшать, т. е. не создавать, а дополнять. Главное движение иконописца - это движение запястья. Главное в иконе - глаза, это духовный центр иконы. В глазах отражена душа, глаза в иконе это просветы из мира духа в мир материи.