Все цвета, даже золотой, отвечают на вопрос "что". Один белый цвет может ответить на вопрос "кто", это - пребывание Божества в мире. Все цвета, кроме белого, опредмечены, как бы высоки и духовны ни были эти предметы. Один белый цвет является не качеством, но свойством, не эмблемой, а предвечной сущностью всех цветов.

Для истинной иконы характерна не дробная, не раздельная на отдельные движения, а единая, целостная линия. Если нет этой линии, то нет иконы. Вырисованная несколькими дискретными движениями линия свидетельствует об отсутствии двух необходимых условий: соединения сердца с образом и с импульсом, идущим из духовного мира, когда иконописец становится посредствующим звеном, передатчиком и выявителем этого импульса. Это происходит не в бессознательном состоянии, как у медиума, а при ясном, даже особенно глубоком и четком мышлении ума. Только мышление приобретает не рассудочно-дискурсивный, а созерцательный характер. Мистическое чувство присутствия, приближенности, воздействия, проявления и включенности духовного мира в творение иконы, чувство единства изображающего с изображаемым обуславливает концентрацию ума, цельность восприятия, и поэтому не выключает, а проясняет сознание.

Единая линия - это обнаружение, выявление, материализация и высветление в краске Того, кто присутствует безвидно.

Дискретная линия - сложная, дробная, выраженная в нескольких движениях, являющаяся не свободной линией, а уплотненным рядом точек; линия колеблющаяся и дрожащая, написанная слепой, трусливой, вибрирующей кистью; линия, которую при дальнейшей работе художник исправляет и корректирует такими же дробными штрихами. Линия, в которой едва теплится жизнь - признак того, что в иконе нет главного - присутствия святого. Характерно, что в рисунке ребенка нет дискретных движений; там можно наблюдать способность создавать единую, цельную, четкую линию, схватывать главное и выявлять простейшие геометрические формы.

Линия не должна быть заостренной и угловатой, как бы сломанной (угловатость, судорожность, изломы, заостренные концы относятся к изображению темной силы). Окружность и округленность, естественное движение линии - это жизнь линии, а угловатость признак сложности, надлома, крушения, противоречия, противопоставления, изменения движений, дисгармонии, противостояния и распада.

Здесь говорится о линиях движений и тел, а не о геометрических формах.

На иконах многоугольное изображение обычно помещается в круг, сферу или окружность (как не кажутся заостренными спицы между осью и ободом колеса).

При медиумичности (демонической внушаемости) выключается или подавляется сознание. Разум следует за линией, она открывается как бы из мглы. У иконописца линия прежде всего - мысленная линия. Разум "видит" линию, которую рисует рука, а не следует за рукой, как слепой за поводырем.

В медиуме действует сила помимо его воли, которая уничтожает художника как личность. Он становится придатком кисти и красок, а по сути дела пленником непонятной для него силы.

В иконописи духовный импульс действует не только через иконописца, но в единстве с ним, через ясность интеллекта, преданность воли и одухотворение чувств.

Чувство единой композиционной линии, как лейтмотива картины, особенно характерно для египетских фресок и китайской пейзажной живописи. У египтян это выражение коллективизма: люди, похожие друг на друга, как двойники, изображены как бы застывшими в движениях и позах, выражающих не только последовательность, но и ритм работы. Здесь место человека занимает муравей в работе.

Портретные фрески египтян - это апофеоз смерти: фигуры статичны, отсутствует прямая перспектива; лица не выражают чувств и страстей. Они напоминают иконные изображения, но только внешне. Бесстрастие лиц - это не мир души, а спокойствие смерти. Там соблюдена обратная перспектива - важнейший принцип иконы, но нет другого - сфер, поэтому духовный мир на фресках заменен загробным миром, пустой и темной вечностью - царством теней.

Китаец примиряется со смертью, как с неизбежностью. Египтянин терпит поражение в титанической борьбе против смерти (пирамиды - надгробные памятники этой борьбы).

Китайская живопись - это космизм. Пейзаж - облака, ступенчатые горы, стебли тростника - это ноты космической музыки. Но дух космоса - безликая сила, которой нет дела до человека, поэтому ее аккорды вызывают не восхищение и восторг, а тихую грусть.