[1] Имеется в виду одноименная обитель в честь Рождества Пресвятой Богородицы, расположенная неподалеку от Тбилиси.— Ред.

[2] До пострига в схиму — архимандрит Георгий (Мхеидзе), бетанский старец, последний настоятель монастыря.— Ред.

[3] Старцы — это архимандрит Иоанн (Майсурадзе) и схиархимандрит Иоанн (Мхеидзе).— Ред.

[4] Отец Василий говорит здесь о тех же двух старцах.— Ред.

[5] О нем известно, что он был постриженником Глинской пустыни, по закрытии ее подвизался на Кавказе. В сан был рукоположен уже в Тбилиси владыкой Зиновием (Мажугой).— Ред.

[6] Речь идет о схиархимандрите Серафиме (Романцове).— Ред.

[7] Это говорится об архимандрите Иоанне (Майсурадзе), уже упоминавшемся выше,— настоятеле Бетании, в описываемое время уже покойном.— Ред.

[8] Рассказывают, что за этот поджог отца Гавриила уже решено было расстрелять. Однако затем местные власти, видимо, не желая создавать ему славы мученика, сочли за лучшее признать его сумасшедшим. Отца Гавриила «освидетельствовали» и поместили в больницу. По прошествии же какого-то времени он был выписан из больницы и даже… получил пенсию (за поджог портрета «вождя»!).— Ред.

[9] Монастырь Ксиропотам, находящийся на Святой Горе Афон.— Ред.

[10] Архимандрит Гавриил похоронен в Самтаврском Мцхетском женском монастыре святой равноапостольной Нины.— Ред.

[11] Уже упоминавшийся выше схиархимандрит Иоанн (Мхеидзе).— Ред.

[12] Под привязанностью здесь нужно понимать страстное отношение.— Ред.

[13] Об этом подвижнике известно, что в молодости у него исповедовался нынешний предстоятель Грузинской Церкви Католикос-Патриарх Илия II.— Ред.

[14] См.: Втор. 5, 16.— Ред.

[15] См.: Еф. 6, 4.— Ред.

[16] То есть у преподобного Иоанна Зедазенского.— Ред.

Когда я думаю о прошлом

Когда я думаю о прошлом, то оно представляется мне каким-то списком убытков и счетом потерь. Это отчет в прожитой жизни перед самим собой. А что откроется в вечности, когда обнажатся темные глубины души,— кто знает? Если я спрошу себя, о чем я сожалею больше всего, то, пожалуй, отвечу: не столько приходится сожалеть мне о своих грехопадениях, которые неизбежны для гордого духа, сколько о другом.

Господь дал мне возможность, которая уже не может повториться: встречи и общение с людьми, стяжавшими то, что потерял наш праотец,— благодать. В этих людях чувствовалась неземная сила, они излучали какое-то непостижимое духовное тепло. Самой жизнью своей они свидетельствовали о Боге, как лучи — о существовании солнца, в сердцах своих нося свет, зажженный от Фаворского света. Они имели то, о чем позабыл мир, что так трагически потеряло человечество,— святость.