Многие недоумевают: за что Господь так сурово наказывает нас? Не правильнее ли было бы сказать: за что Господь еще терпит нас? - Он терпит нас ради неизреченной милости Своей, ради молитв угодников Своих, неведомых миру, - терпит, ожидая нашего покаяния.

Примечания:

[1] Маздеизм - персидское религиозно-философское течение, возникшее в III в. и носившее социальный характер. При сохранении зороастрийского дуализма как равновесия и равносильности злого и доброго начал мира маздеизм относил социальное неравенство к основным проявлениям злого начала. - Изд.

Демоны в современном мире

Настоящее время можно назвать пантехнической эрой. Гений человека сконцентрировался на изобретении и усовершенствовании машин. Под словами развитие, прогресс, культура, благоденствие, богатство, уровень жизни и так далее подразумеваются производственные показатели, числа и коэффициенты. Человека как личности и общества как системы не только деловых, но и нравственных отношений как будто не существует. Человек мыслится как продукт мировой машины, включающей в себя социальные, общественные и даже мировоззренческие программы, которые в свою очередь производят продукты потребления и пожирают их.

Когда-то объектом созерцания было Божество, затем, во времена романтического гуманизма, религиозный вакуум занял человек с его оземленным, деформированным, но еще хранящим отблески духовной красоты и остатки прежнего благородства душевным миром. Теперь настал век утилитарного гуманизма, что на самом деле означает глобальный процесс расчеловечения: человек забыл Бога и свой душевный мир. Взор его ума обращен вовне. Он не завоевывает рабов, как фараоны и ассирийские цари во время военных походов, он делает рабов из самой земли, из чугуна и стали, - рабов, всегда послушных воле господина, среди которых нет ни Спартака, ни Маздака [1]. Человек-раб хотя и был социально бесправен, но тем не менее оставался человеческой личностью, с которой все-таки надо было как-то считаться. Животные-рабы были существами, которые понимали и чаще всего любили своих хозяев. Машина-раб остается мертвой и холодной конструкцией из металла и стекла; образовался новый вид контакта между ней и человеком. Машина не может любить и ее нельзя любить, разве только что в фантастических романах, поэтому техническая цивилизация, жизнь среди машин, вызвала, как проклятие времени, эмоциональную охлажденность человека, то есть его душевное опустошение. Человек, оснащенный средствами технической цивилизации, с горечью чувствует себя творцом истории и владыкой мира.

Религия требует послушания в любви. Человек, выросший в технологическом обществе, как гомункул в колбе, хочет повелевать, а любит только сам себя. Машина - это инструмент; инструментом пользуются, о нем заботятся, пока он нужен, а затем отправляют на мусорную свалку или откладывают в сторону. Это отношение к инструменту создает определенный тип человека-прагматика и утилитариста, который думает о том, как использовать другого человека для достижения своих целей без всякого чувства благодарности, обязанности и ответной заботы о нем. Этот инструментализм проник во все сферы жизни, сделав из друзей всего лишь сообщников, а из супругов - компаньонов, которые нередко стремятся поработить друг друга в повседневном обиходе и превращаются во врагов. В работе с машиной необходимы числовые показатели, - в общении с людьми таким показателем стал расчет. Люди стали разобщены и чужды друг другу. Доверие носит скорее эмоциональный, чем рассудочный характер, отчуждение рождает опасение, поэтому одиночество в технологическом мире особенно чувствуется в больших городах. Скопление людей, эмоционально безразличных и чуждых друг другу, дает странное ощущение, что город - это огромная пустыня, а гигантские дома - муравейники и улицы, похожие на реки - это призрак, который рассеется, как мираж в пустыне, и все закончится гибелью.

Оскудение любви инстинктивно переживается человеком как приближение фатальной грядущей катастрофы. Это одна из причин, почему современные города выбрасывают из себя непрестанно, как доменные печи шлак, невротиков и психопатов. Характерно, что медицина не может лечить современные нервные заболевания; их лечит только атмосфера общей любви, а арсенал химических лекарств позволяет болезни развиваться и прогрессировать, подавляя только внешние проявления и симптомы; в данном случае можно сказать, что медицина лжет. Наука чем-то напоминает магию, она использует расчеты и законы, как магия - заклинательные формулы, чтобы вызвать из недр земли неведомые силы и энергии, поработить их и заставить служить себе. Но Фауст может вызвать Мефистофеля, а отослать его назад уже не в силах. "Господин на час" сделался "рабом на вечность", поэтому люди уже начали ощущать, что технологическая цивилизация - это не удобное кресло, в котором будет сидеть человечество, а дамоклов меч, раскачивающийся над его головой.

Искусство, как бы оно ни было несовершенно и оземлено, отчасти продолжает служить сигнальной системой истории. В стихах французских декадентов, немецких экспрессионистов, русских символистов и грузинских футуристов уже была предугадана и как бы заранее пережита эпоха наступающих катастроф. В них вспыхивало зарево революций, из них, как из трупов, текли сукровица и гной, над ними клубился дым еще не зажженных крематориев, в них слышались глухие стоны узников концлагерей. Поэты вовсе не были пророками, которые предостерегали от гибели и призывали к покаянию свой народ. Скорее они были медиумами тех черных сил, которые нависли над землей, как грозовые тучи. Они были в числе тех, кто топит корабль, на котором плывет, а затем, хватаясь за обломки, кричит "спасайте!" неизвестно кому; но они уже никому не нужны, бушующее море слизнуло их языком своих волн. Но характерно другое: включившись в поле демонических разрушительных центробежных сил, они почувствовали, узнали того, кто стоял у закрытых дверей, как бы увидели темный лик. Современное искусство похоже на "танго смерти", под которое узники шли на казнь. Сюрреализм - это смертный приговор человечеству и агония земли. Чем бы ни кончилась история в его жутких образах - громом взрывов или хриплым стоном, в них неизменно звучит смех сатаны.

Человечество искало истину еще на самой заре своей истории. Моисей дал закон - ответ уму, его свет озаряет путь, но не согревает душу. Христос благодатью раскрыл человеческое сердце. У современного человека свет мудрости погас, он сменился отрывочными знаниями, цифрами и фактами без всяких целевых связей. Любовь ушла; ее заменила страсть и неутолимая жажда наслаждений. Остроумный Маркс объявил, что базис человека - это живот, а голова и сердце - только надстройка. Как самого надежного свидетеля всего родословного биологического дерева он взял Дарвина. Это учение было принято с благодарностью как весть об освобождении, как огонь, который Прометей украл у богов и принес людям (на некоторых картинах Маркс изображен в виде Прометея). Фрейд пошел еще дальше, но здесь мы ограничимся многоточием... Но материализм, позитивизм и школьные уроки медитации о том, что человек всего лишь зверь, притупили нравственное чувство, дали ту иллюзорную свободу, которую можно назвать произволом, и вместе с тем наполнили душу человека страхом. Гедонизм привел к разрыву между желанием и возможностью; к страху присоединилось чувство неудовлетворенности и гнетущей тоски, поэтому бытовой материализм странным образом соединился с демоническим спиритуализмом.

Современный человек умеет анализировать явления, в том числе и свои грехи, но не умеет каяться; поэтому небо для него остается закрытым. Раньше само небо, пронизанное, как золотыми нитями, лучами солнца, казалось ему образом духовной сферы; теперь оно кажется медной стеной, в которой нет ни дверей, ни лестниц. Если ночное небо говорило ему о бесконечности Творца и блеск звезд возводил ум его к вечности, к тому, что находится за пределами видимого мира, то теперь ночное небо как будто говорит ему о мрачной пустоте космических просторов, в которых кружится земля, как бильярдный шар, пущенный неизвестно каким ударом. Человек потерял Бога, мир стал для него чужим и полным скрытых опасностей, как темный лес для путника; он хочет бежать, но не знает куда; и вот вслед за миром, где властвуют мертвые законы, он попадает в другой мир - демонических иллюзий. Эра технологии сменяется эрой наркологии. Дарвин превратил человека в обезьяну, Сартр вызвался держать пари с Марксом, что человек не свинья, а дикий вепрь. Фрейду показалось, что этого мало: для того, чтобы окончательно опозорить человека, он сделал мужчину убийцей своего отца и насильником над своей матерью, а женщину соперницей матери и наложницей отца.