Юлианский календарь был и остается гениальным произведением науки и искусства и, осмелюсь сказать, мистической философии. По окончании календарных работ император Юлий Цезарь произнес слова, которые оказались провидческими: "Мой календарь не будет превзойден (буквально: "побежден") никогда". Мы знаем особые случаи, когда Господь открывал Свой Промысл через языческих царей (сон фараона, видение Навуходоносора). Но главное, что юлианский календарь был избран и воцерковлен отцами Церкви; на нем построена пасхалия и ее каноны, утвержденные Соборами; его периоды и циклы органически слились с православной литургикой; в его ритмах Церковь жила почти 2 тысячи лет; он сам вошел в церковное предание; поэтому юлианский календарь - это золотая цепь, соединяющая нас со всей историей Церкви. Это наше духовное сокровище.

ПРИМЕЧАНИЕ: Мы уже отмечали, что каждое число и цикл юлианского календаря имеют строгий аналог и созвучие в периодах Великого индиктиона (532 года), как последующих, так и прошедших. Окружность древние философы и мистики считали наиболее совершенной геометрической формой. Поэтому цикличность юлианского календаря, а особенно Великий пасхальный круг является символом вечности, где нет конца. Кроме того, через 532 года (Великий Пасхальный круг) все числовые элементы повторяются, образуя единое гармоничное целое. Поэтому юлианский календарь можно метафорически назвать симфонией времени и поэмой, написанной великим мастером.

Примечания:

[1] Выдающийся богослов и канонист нашего столетия профессор С. Троицкий, говоря о так называемом "Всеправославном" конгрессе 1923 года, отмечал, что "несомненно, будущий историк Православный Церкви должен будет признать конгресс 1923 г. самым печальным событием ее жизни в XX веке". И неудивительно, ибо назвавший себя безо всякого на то основания "всеправославным" конгресс в Константинополе (на котором действительно присутствовало всего 9 участников, имевших от своих Церквей весьма неопределенные полномочия) фактически открыл путь к перемене традиционного церковного календаря и к вторжению модернизма в Православную Церковь.

Первоначально его решения были отвергнуты почти всеми поместными Православными Церквами. Даже от участия в нем отказались три старейшие после Константинополя патриархата: Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Не участвовали в нем также Русская, Болгарская и Грузинская Православные Церкви, Синайская архиепископия. Однако Константинопольскому конгрессу удалось разрушить литургическое и календарное единство Православной Церкви. Реформированный календарь стал постепенно вводиться во многих поместных Церквах. От этого произошло печальное разъединение в богослужебной практике отдельных поместных Церквей, а также и в самих Церквах, официально воспринявших это противоканоническое новшество. Подробнее о константинопольском "Всеправославном конгрессе" 1923 года см. статью еп. Триадицкого Фотия в кн.: "Современное обновленчество - протестантизм "восточного обряда"". М. Изд. "Одигитрия". 1996. С. 191-209. - Изд.

[2] Метонов цикл назван по имени грека Метона (V в. до Р. Х.), предложившего этот цикл в 6940 суток как основу для календаря. - Изд.

О расколе

I

Положение в Церкви вызывает тревогу, но не за Церковь - "врата ада не одолеют ее", а за людей [1].

Несколько священников Грузинской Церкви примкнули к зарубежным неканоническим группировкам. Эта трагедия может иметь для них роковой исход, но это также наша общая трагедия. По словам святого Иоанна Златоуста, грех раскола равен греху ереси. Церковь едина и единственна, поэтому Символ веры произнес вечный и окончательный приговор над всеми расколами, которые были и будут.

Раскольники упрекают Церковь в нарушении чистоты Православия. Но Православия нет вне Церкви. Только в литургисающем организме Церкви хранится, передается из поколения к поколению, живет и животворит дух Православия. Православным быть невозможно без принадлежности к исторической Церкви, а раскольники отвергают реальную Церковь во имя несуществующего мертвого макета "идеальной Церкви", созданного их горячечным воображением. Для нас Православие - не ностальгия по своей мечте, не абстрактная идея, а прежде всего благодать Божия, действующая в Церкви.