Вот так и живем: унылая, дождливая, холодная осень!

Закатывающееся солнце

Три дня был в городе: крайне устал. Но все-таки иногда полезно выйти из монастыря, чтобы увидеть нашу жизнь в обители со стороны. Как сразу забываешься, перестраиваешься, втягиваешься в иные отношения с людьми, расстраиваешься, рассеиваешься и тут начинаешь ясно видеть, какая значительная разница между двумя этими мирами – городом и монастырем, даже современным монастырем. Только после такой «разрядки», изнеможения и опустошения начинаешь ценить монастырский уклад. И какая она ни есть сегодня – безобразная, неустроенная, нескладная – наша жизнь в обители, но в сравнении с миром – это действительно «иночество», нечто совершенно иное, существующее по иным законам, цинично попираемым миром. А мир, как пьяная, разнузданная, обнаженная блудница, которая уже и говорить, и думать, и шутить может только на тему разврата и блуда, оживляется, лишь увидев или услышав что-либо пошлое и похабное.

Какое странное сочетание: современное развитие науки, полеты в космос, фантастическая техника, компьютерные умы и тому подобное, и при этом современный человек на досуге по-прежнему радуется и «отдыхает» только при рассматривании чего-нибудь «веселенького» из области секса и насилия, растравливая самые низкие, животные – даже ниже, чем у животных,– страсти и прихоти. Какая опустошенность, примитивизм, «озверелость»,– и все это на фоне «супертехники», «супернауки», «суперкомфортного» быта; все то же дикообразное, варварское скотство! Все направлено только на плоть, на оболочку. То, что под этим, хотят представить как какой-то аморфный, иллюзорный, мечтательный, розовый туман, который хорош лишь как фон для жизни по плоти. «Духовное» только то, что приятно подчеркивает и придает романтический привкус упоению грубо-телесным. Как при поклонении языческим изваяниям обожествлялась статуя, почитаемая богом, хотя внутри она была пуста и даже могла быть наполнена арматурой, камнями с глиной; позолоченная же оболочка пленяла сердца. Даже самая скромная жизнь в обители сегодня есть уже значительное противостояние духу этого мира. Даже обычное в христианстве благочиние и благочестие в самых скромных формах и то уже редкость, уже слишком, и оно «не от мира сего».

Наша такая далеко не подвижническая жизнь, лишь воздержанная, вызывает у мирских недоумение: «Как это! Жить сегодня в лесу? Без электричества, без телевизора, без газет? Отказаться от права иметь семью? Это безумие, фанатизм, дикость!». Да, в мире сем уже как бы и места не осталось для монашества, пожалуй, что и вообще для христианства. Все и вся восстает против Бога и законов Его. Не были преувеличением предчувствия и предсказания святителя Игнатия (Брянчанинова) о грядущем отступлении.

«Времена, чем далее, тем тяжелее. Христианство, как Дух, неприметным образом для суетящейся и служащей миру толпы, очень приметным образом для внимающих себе, удаляется из среды человечества, предоставляя его падению его»88.

«Христианство становится анахронизмом. Смотря на современный прогресс, нельзя не сознаться, что он во всех началах своих противоречит христианству и вступает в отношения к нему самые враждебные»89.

«Очевидно, что христианство – этот таинственный духовный дар человекам – удаляется неприметным образом для не внимающих своему спасению из общества человеческого, пренебрегшего этим даром»90.

«Закатывающееся солнце живо представляет собою состояние христианства наших времен. Светит то же Солнце Правды Христос, Он испущает те же лучи; но они уже не проливают ни того сияния, ни той теплоты, как во времена, нам предшествовавшие. Это оттого, что лучи не падают прямо на нас, но текут к нам лишь в косвенном, скользящем направлении»91.

«Священное Писание свидетельствует, что христиане, подобно иудеям, начнут постепенно охладевать к откровенному учению Божию, они начнут оставлять без внимания обновление естества человеческого Богочеловеком, забудут о вечности, все внимание обратят на свою земную жизнь; в этом настроении и направлении займутся развитием своего положения на земле, как бы вечного, и развитием своего падшего естества для удовлетворения всем поврежденным и извращенным требованиям и пожеланиям души и тела. Разумеется, такому направлению Искупитель, искупивший человека для блаженной вечности, чужд. Такому направлению отступление от христианства свойственно»92.

«Идут, идут страшнее волн всемирного потопа, истребившего весь род человеческий, идут волны лжи и тьмы, окружают со всех сторон, готовы поглотить вселенную, истребляют веру во Христа, разрушают на земле Его царство, подавляют Его учение, повреждают нравы, притупляют, уничтожают совесть, устанавливают владычество всезлобного миродержца»93.

«Положение Церкви и христианства самое горестное, горестное повсеместно. Предсказанное в Писании совершается: охлаждение к вере объяло и наш народ, и все страны, в которых доселе держалось Православие»94.

«Дело православной веры можно признавать приближающимся к решительной развязке. Падение монастырей, значительно совершившееся, неминуемо. Одна особенная милость Божия может остановить нравственную, всегубящую эпидемию, остановить на некоторое время, потому что надо же исполняться предреченному Писанием»95.