Церковь еще несколько лет назад пошла на очень большой, как нам казалось, компромисс: отказалась от предложения ввести в школах Закон Божий, но настаивает, просит, предлагает преподавать в учебных заведениях такой предмет, как «Основы православной культуры». Это не просто мимикрия, а действительно попытка рассказать о Церкви массе людей, которые еще не воцерковлены, то есть мы не собираемся учить их молиться, соблюдать посты, а хотим объяснить, почему это делают другие люди, на чем основывается их вера. Иными словами, надеемся донести до школьников некий благожелательный рассказ о Православии, в том числе объяснить взаимосвязи, которые существуют между христианским мировоззрением и нашей национальной историей, культурой, литературой. Мы согласны на компромисс, потому что понимаем: сейчас не XIX век. Несмотря на то положительное отношение к Церкви, которое есть у общества, люди в большинстве своем очень мало знают о Православии, и потому сразу давать им серьезные богословские познания непродуктивно. Но даже попытка введения курса «Основы православной культуры» встретила ожесточенное, яростное, я бы сказал, сопротивление на уровне Министерства образования.

Вообще, главный аргумент наших оппонентов: «Церковь в России отделена от государства». Само это понятие предполагает лишь вполне обоснованное разделение полномочий, однако у нас в сознании многих людей оно по-прежнему соотносится со стереотипами 1920–1980-х годов. В реальности в СССР словом «отделение» прикрывалось уничтожение Церкви государством: отдел, занимавшийся в советском правительстве взаимоотношениями с Церковью, назывался очень конкретно — «Ликвидационный». Пора бы перестать мыслить категориями ушедшего времени.

Опросы, проведенные независимыми статистическими центрами, показывают, что сторонников преподавания «Основ» в российских школах большинство — около 60%. Категорические противники представляют собой небольшую, но сплоченную группу людей, которые не могут примириться с самим фактом существования Русской Православной Церкви.

Нам периодически говорят, что это может вызвать конфликты на межрелигиозной почве. На самом деле эту мысль просто вбивают в головы людей, которые никогда самостоятельно не сделали бы подобных выводов. И если такие разногласия действительно начнутся, то этот процесс будет на совести тех людей, которые целенаправленно занимались подобным внушением. Во всем мире эта проблема решается довольно легко: большинство учеников изучают основы ведущего вероисповедания в той местности, где они проживают. Но если в школе есть учащиеся других вероисповеданий, то для их обучения приглашаются вероучители этих религий. Если есть дети атеистов, которые не хотят, чтобы их ребенку внушали религиозные истины, то для этих учеников существует такой предмет, как светская этика, посредством которого им объясняют, что такое хорошо и что такое плохо. Подобный подход к изучению основ религиозной культуры существует во всем мире, который у нас принято называть цивилизованным и ко вхождению в который мы сегодня так стремимся. Этому следуют даже во Франции — единственном атеистическом государстве в Европе. Раз в неделю там проходит день религиозного урока: в школы приглашаются представители разных конфессий, делят детей на классы и обучают. Почему такой подход невозможен у нас? Ведь речь уже идет не о Законе Божием, а об «Основах православной культуры», которые можно изучать даже мусульманину, чтобы знать «матрицу» той страны, в которой он живет, чтобы понять, как мыслит большая часть ее населения, чтобы осознанно уважать российские традиции и устои. Я думаю, что это очень важно. И пока у нас, у власти, у народа не будет четко выработанной позиции по отношению к своей религии, мы будем повторять чужие ошибки и своими удивлять весь мир.

Часто задаваемый и, как ни странно, многих волнующий вопрос: откуда у Церкви деньги? В Саратовской области капитально ремонтируются, а также вновь строятся десятки православных храмов. Это сотни миллионов рублей. Что это — только пожертвования верующих? Или есть иные источники? В СМИ не раз и не два приходилось читать о бизнесе, контролируемом РПЦ. Существует ли такой бизнес?

На самом деле денег у Церкви мало. Я бы сказал, совсем нет. Я не знаю почему, но именно Саратовскую область атеистическая власть как утюгом каким-то выгладила: к 1937-му году здесь ни одного действующего храма не осталось, даже какого-нибудь кладбищенского. И совсем немного храмов ныне отремонтировано так, чтобы можно было сказать: «Храму возвращено его былое благолепие». Это я вам вполне профессионально заявляю. Процесс восстановления идет очень медленно и в основном — на пожертвования верующих: это те рубли, те копейки, которые люди приносят в храм, это свечки, записки, иконки, крестики. Кроме того, есть состоятельные люди, которые живут зачастую уже не в нашей области, но помнят о своей малой родине и помогают восстанавливать храмы.

Никакого церковного бизнеса, к сожалению, не существует. Да, к сожалению. Мне непонятно лукавство некоторых средств массовой информации, которые с восторгом живут в новом капиталистическом мире, приветствуют все его проявления, но встают при этом в такую странную позу по отношению к Церкви. Ведь во всем мире традиционные конфессии существуют именно за счет легального, не осуждаемого обществом бизнеса. Итальянская Католическая Церковь вполне легально владеет значительной частью производства продуктов питания в Италии. Католическая Церковь Германии — собственник огромного количества недвижимости, включая памятники архитектуры; недвижимость сдается в аренду, и таким образом содержится вся социальная структура Церкви, католические школы, университеты, радиостанции… У нас ничего этого нет. Но мы — и общество, и Церковь — должны стремиться к иному положению дел.

Если использовать экономические термины, то как формируется бюджет Церкви? Разве свечки и иконы могут прокормить такой большой институт?

Бюджет Церкви формируется из тех пожертвований, которые собираются в каждом храме. Часть из них используется на нужды этого храма, часть отсылается в епархию, из чего составляется общественный епархиальный бюджет. Это основной источник наших доходов. Но покрыть все нужды Церкви такие пожертвования, конечно, не могут, и в этом наша проблема. Поэтому я, как практически любой архиерей или священник, живу с протянутой рукой. Я не раз говорил: если бы мы восстановили церковную экономику на правильных основаниях, мы могли бы смело отменить торговлю в наших храмах. Но для этого Церковь должна жить так, как живут все традиционные религиозные организации во всем мире — на доходы от управления недвижимостью, земельными участками. Однако сегодня нам их пытаются сдать в аренду люди, которые приватизировали это имущество в начале 1990-х по 15 копеек за квадратный метр. И когда я обращаюсь и прошу сдать уголок для воскресной школы, новые хозяева говорят мне: «А вы дадите нам миллион долларов?». Я не утрирую, а описываю реальный случай с одним саратовским банком.

На пожертвования за свечи, записки, иконки и крестики можно заплатить зарплату священникам, хору, но не более того. Существуют еще единовременные пожертвования от частных лиц. А на реставрацию памятников архитектуры мы иногда получаем дотации из федерального бюджета, в рамках специальной федеральной программы.

Если советский вождь Иосиф Сталин давал в свое время указания разрушать храмы и расстреливать священников, то почему впоследствии РПЦ не предала его анафеме?

Церковь никогда не предавала анафеме своих гонителей, даже во времена Нерона и Диоклетиана,— правителей, при которых вера пострадала не меньше, чем при Сталине. Кстати, анафема, вопреки неким предрассудкам,— это не какое-то страшное проклятие или публичное осуждение, а отлучение от церковного общения, запрет приступать к таинствам Церкви, как правило, применяемый в отношении еретиков — людей, которые пытаются разрушить Церковь изнутри.