1. Может ли девушка, по незнанию, по глупости своей совершившая аборт, но уже сильно раскаявшаяся, когда-нибудь стать женой священника? Если я собираюсь принять сан, должен ли я расстаться с этой девушкой?

2. Возможен ли брак между девушкой, бывшей замужем и будущим священнослужителем?

3. Я учусь на теолога. Не женат, но не сохранил чистоты. Могу ли я стать священником? Говорят, что решать должен архиерей.

Я могу ответить только одно: есть церковные правила — каноны, который четко определяют не только требования к будущему священнику, кандидату на рукоположение, но и требования к его будущей супруге, и они абсолютно однозначны: они должны быть девственниками. Девушка, желающая стать супругой священника, не только не может быть второбрачной или совершившей аборт до брака, но у нее не должно быть опыта интимных отношений с кем бы то ни было.

Что же касается конкретных ситуаций, всегда очень трудно давать ответы на такие вопросы по одной простой причине: многие люди, будучи неверующими, совершают непоправимые ошибки, а потом приходят к Богу. Можно ли, после того как они начали новую жизнь, все грехи, бывшие до их воцерковления, считать «яко не бывшими»? Наверное, в отношении ставленника в каждом отдельном случае это должен решать архиерей той епархии, где он планирует рукополагаться: у архиерея есть такое право.

Бывает, что решение дается крайне непросто. Современный человек живет в мире, в котором трудно сохранить чистоту. Этот мир сегодня примерно такой же, каким был во время пришествия Христа на землю,— языческий. В нем господствует идеология потребления и гедонизма. Огромное количество молодых людей приобретает сексуальный опыт в самом юном возрасте, когда они не задумываются ни о существовании Бога, ни о каких-то других серьезных вопросах, в том числе о том, смогут ли они потом создать полноценную семью. А опыт показывает, что это как раз практически невозможно, чему свидетельство — огромное количество разводов, совершающихся на наших глазах. И вот бывает так, что эти люди, будучи призываемы Господом, приходят в Церковь, переосмысливают свою жизнь, каются, начинают воцерковляться. Для них открывается новый, совершенно особый, глубокий мир веры и церковной жизни. У кого-то из этих людей возникает мысль посвятить себя священнослужению. Но вот беда: есть каноны, запрещающие рукополагать людей, в жизни которых были определенного рода падения…

Но если мы живем в мире языческом, может, стоило бы отнестись к этим людям так, как в первые века христианства, когда в священный сан возводили новообращенных язычников? Ведь когда апостолы, как сказано в книге Деяний апостольских, ходили по городам Римской империи, проповедовали Христа и при этом создавали общины и рукополагали кого-то во диаконы и пресвитеры,— конечно, они не проводили канонических исследований: самих канонов еще не существовало. Никто не задавал вопросов о подробностях жизни людей до того, как они уверовали в Бога. Часто цитируют слова апостола: Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6, 9–10). Но, цитируя, порой опускают другую половину этого апостольского высказывания: И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11).

Казалось бы, можно применить этот исторический прецедент к сегодняшнему времени. Но вот проблема: сегодня практически все крестят своих детей, не задумываясь об ответственности. И вот получается, что человек, пришедший в Церковь практически из язычества, совершавший поступки, достойные язычника, был при этом по факту Крещения православным христианином!

Виноваты в такой ситуации многие. Я не снимаю вины и с духовенства. Мы крестим детей по вере их родителей — это древний церковный обычай, который ведет свое начало с апостольских времен. Но получается, что зачастую мы крестим младенцев, родители которых не знают и знать ничего не хотят о вере. Никто не задумывается о том, что, покрестив ребенка, он берет на себя обязательства по его христианскому воспитанию. А в результате получается проблема, о которой мы говорим...

Поэтому, если человек до своего воцерковления был крещен, мы не можем проявлять к нему полное снисхождение и вменить как не бывшие те грехи, которые он совершил до своего прихода в Церковь.

Мне кажется, что во мне есть священническое призвание. Однако проверить, так ли это, не могу. Что бы Вы могли посоветовать?

В первую очередь человеку, желающему стать священником, надо спросить самого себя, выяснить очень простые вещи: как долго он ходит в церковь, исповедуется ли он, причащается ли, соблюдает ли он посты, исполняет ли домашнее правило? Важна ли для него церковная жизнь, старается ли он жить по заповедям Христовым? Если человек может честно сказать: да, уже долгое время я действительно человек церковный, стараюсь исполнять заповеди, хочу стать священником,— значит, надо поступать в семинарию. За пять лет учебы в духовной школе (а чаще всего это время бывает очень напряженным) человек сможет понять, готов ли он к священническому служению, его ли это путь или не его.