Does the phenomenon of telegony exist? There is a theory that claims that a woman's first partner lays the gene pool for all her future children. And what to do if the girl sincerely repents of what happened? I heard that if you repent in confession, you can receive forgiveness.

The theory of the so-called telegony is very controversial and, most likely, unscientific. But we, Christians, know that there are certain laws of spiritual life and that sin (and fornication is a sin) never passes without a trace for a person. This damage by sin is reflected in the entire life of a person, including his family life, his loved ones, and children. If a person has brought sincere repentance to God in the sacrament of Confession, has communed of Christ's Holy Mysteries, if he has the determination to fight against this sin, not to repeat it, the Lord absolves the person of this sin and gives him His help.

В моем подчинении работала православная девушка. Очень часто, не выполнив свою работу, она уходила помогать в храм, а работу вынуждены были доделывать другие люди. В дни постов и праздников она просто третировала невоцерквленную часть нашей комнаты, навязывая необходимость эти посты и праздники соблюдать. Когда она была уволена за то, что не хотела работать, она рассказала всем, что ее выгнали за религиозные убеждения. Разве нельзя совмещать трудовую дисциплину и религиозные взгляды, не задевая при этом чувств окружающих? Можно ли работать в дни церковных праздников?

Многие из тех, кто ходит сегодня в храм,— это новообращенные христиане, неофиты. Слово это можно воспринимать как обозначение определенного явления в церковной жизни. С одной стороны, множество неофитов — это свидетельство о том, как много людей сегодня приходит ко Христу. Это причина нашей радости, нашего упования, нашей надежды на то, что ни для страны, ни для Церкви не потеряно ни одно поколение из живущих сегодня. Но, с другой стороны, это явление стало источником определенного напряжения в церковной среде, причиной тех «болезней», о которых мы много говорим последнее время. Например, младостарчество целиком и полностью основано на неофитстве, которое характерно не только для верующих, но и для значительной части духовенства.

Действительно, таких людей, как та девушка, о которой Вы рассказываете, достаточно много, и нам всем часто приходится встречаться с ними. Для кого-то неофитское отношение к жизни, к окружающим людям лишь этап духовной жизни; он проходит, потому что человек, благодаря воспитанию, здравому смыслу, ответственности, такту, его преодолевает и все крайности сглаживаются. Но иногда, к сожалению, преодоления не происходит: неофит «ломается» сам и «ломает» многих людей, которые находятся с ним рядом.

По большому счету, неофитство — это проблема человека, не имеющего корней в церковной традиции. Я часто думаю о старых людях, вспоминаю свою бабушку и людей ее поколения, проживших очень деятельную и тяжелую жизнь. Мне приходилось общаться с замечательными, очень интеллигентными московскими старушками, в том числе с теми, к кому относилось такое ныне забытое понятие — аристократия. Многие подруги моей бабушки, наоборот, были людьми деревенскими, крестьянского происхождения. Это были люди очень разные по своему воспитанию, образованию, но, поскольку все они были верующими, церковными, православными людьми, у них было и нечто общее — чувство, которое я сегодня охарактеризовал бы как чувство естественности своего христианства. Они не считали свою веру чем-то необыкновенным, не выставляли ее напоказ, не мучили ею тех своих близких, которые не пришли в Церковь. Христиане того поколения жили в окружении безбожников, причем безбожниками становились самые близкие, дорогие для них люди — супруги, дети, внуки… Веруя и исповедуя свою веру, они не шли в этом отношении на какие-то компромиссы: соблюдали посты, ходили в те немногие храмы, которые тогда оставались. И тем не менее в общении с окружающими оставались необыкновенно добрыми, приветливыми, сердечными, я бы выразился по-старинному,— благоуветливыми людьми. С ними было легко, тепло и приятно находиться каждому человеку. Они выросли в вере, отстояли свое право верить, и то возрождение Церкви, что мы видим сегодня, произошло по молитвам этих людей.

Современные неофиты чувствуют себя по-другому. Они очень хотят со всеми поделиться своей верой (и зачастую тратят на это очень много времени и сил), но при этом стараются навязать свои ощущения, выводы, свои чувства — прекрасные, Богом данные, но не выстраданные и не пережитые другими людьми. В какой-то степени это проявление самых добрых намерений по отношению к ближнему: «Я прошел путь, очень сложный, тяжелый. Падал, вставал, искал — и нашел Бога. А этот человек — нет, и мне хочется ему помочь, облегчить ему жизнь, чтоб он не делал таких глупых ошибок». А человек так не может! Он не в состоянии принять «готовую» веру: он тоже должен найти ее сам, она должна войти в его сердце. Поэтому здесь принцип «простой передачи» не работает и возникает конфликт.

Но можно и еще шире взглянуть на эту проблему. На самом деле перед нами болезнь, которой особенно страдает сегодня мир — усиливающееся нечувствие другого человека. Мы не можем поставить себя на место другого. Не можем вспомнить, какими были мы сами всего два-три года назад и как среагировали бы на категоричные указания, скажем, надеть платок или не есть колбасу по пятницам…

Что же касается жизни христианина в миру, его работы,— здесь надо помнить для себя главное: Церковь учит нас относиться к любому труду как к послушанию. И если речь идет о работе, то для верующего это не просто отбывание трудовой повинности в течение какого-то срока, сопровождающееся вечным недовольством, что мало платят. Христианину подобает относиться к своему труду как к служению, которое благословлено Богом. И если такое отношение есть, сами собой решаются вопросы, поставленные в этом письме.

Как жить, чтобы не задевать чувства окружающих? Быть твердым, не поступаться своими взглядами и убеждениями, но в то же время не пытаться их навязать кому-то. Это вовсе не значит, что христианин не может проповедовать слово Божие, не должен остановить человека падающего или помочь сомневающемуся. Есть очень хороший монашеский принцип — отвечать только вопрошающему. И мирянину об этом принципе тоже необходимо почаще вспоминать.

Можно ли работать в дни церковных праздников? И здесь надо подходить с рассуждением, помня о главном: мы не имеем права в эти дни подменять работой молитву — свой малый дар Богу, который мы приносим Ему, участвуя в праздничном богослужении. В большинстве городских храмов в праздники совершается ранняя литургия, как раз для людей работающих: можно помолиться, может быть, даже причаститься Святых Христовых Таин — и идти на работу: никакого греха в этом нет.

Если человек смотрит на свою деятельность в миру как на послушание, отпадает и вопрос, что важнее: вера или трудовая дисциплина? Если труд благословлен Богом, то трудовая дисциплина становится частью религиозных взглядов: они неразделимы. А христианское отношение к своим обязанностям требует от человека максимальной добросовестности.