— Как Вы думаете, возможны ли и должны ли быть сейчас такие отношения между духовником и учеником, при которых их образ мыслей и желания абсолютно совпадали бы?

— Нельзя ставить перед собой такой задачи, но если сложились правильные отношения, это происходит само собой: это их итог. Вообще, в духовной жизни мы должны стремиться к единению с Богом, и при этом очень многие вещи являются как бы побочным результатом. Я часто привожу такой пример: преподобный Сергий пришел в глушь, на гору Маковец, срубил себе келью, стал там жить и спасаться, и одним из плодов его жизни стала Лавра, этот величественный монастырь, центр культуры, истории России и ее духовной жизни. Нужно ли говорить о том, что преподобный Сергий пришел на Маковец не для того, чтобы основать Троице-Сергееву Лавру? Он пришел спасать свою душу, но «побочным» результатом этого стало возникновение Лавры. Так и в духовной жизни есть вещи, которые нельзя ставить перед собой как цель, но при правильном устроении они достигаются сами собой.

— Как Вы строите отношения, когда видите, что пропадает доверие к Вам со стороны послушника?

— Стараюсь понять, в чем я виноват. Я не боюсь признаться, что не прав и попросить прощения, примириться, изменить свое отношение. По крайней мере, что-то пытаюсь делать, хотя, конечно, бывает, что бес искушает человека и он категорически не хочет примирения, иногда даже уходит.

Я всегда переживаю это как свою неудачу и стараюсь этому человеку как-то помочь; при всем, что между нами было, забочусь о том, чтобы не отягощать ему жизнь, ведь в данный момент ему и так тяжело. Бывали случаи, когда от нас уходили люди, но я просил за них архиереев или кого-то еще, чтобы их устроили, как-то им помогли.

— Будете ли Вы вмешиваться, если человек заблуждается, но Вас при этом не спрашивает?

— Там, где это составляет мою обязанность, буду. Если же человек уходит и перестает считать меня своим духовником, я, конечно, вмешиваться не стану.

— Вам приходится быть одновременно и духовником, и администратором. Возникают ли в связи с этим противоречия между Вами и Вашими духовными чадами? Если да, то как Вы их преодолеваете?

— Конечно, возникают. Например, ты говоришь человеку как настоятель: «Сделай то-то и то-то», а он отвечает: «Не могу, не хочу, не буду», объясняя это духовными причинами. Каждый раз пытаюсь решать это индивидуально. Но ответить, как именно, невозможно: надо просто все случаи пересказывать.

— Если человек обращается за советом к духовнику в любой ситуации, то как при этом отличить послушание от духовной лени?

— При духовной лени человек только ходит и спрашивает, но ничего не исполняет. Начинается совопросничество, при котором человек фактически измывается над духовником и мучает сам себя.

— Если в современных монастырях не может осуществляться в полной мере делание откровения помыслов, какие делания взамен него могут столь же действенно очищать душу?

— В какой-то мере откровение помыслов все равно должно присутствовать. Я думаю, обязательна регулярная индивидуальная беседа с духовником. Но это не должно быть формальностью. В первую очередь необходимы абсолютная искренность, открытость перед духовником, то есть никакие душевные движения, никакие мысли и желания не должны быть сознательно скрываемы. Как только начинается сознательное укрывание каких-то, пусть даже невинных, состояний и движений — все, внутренне доверие кончилось. И здесь начало падения, если человек этого не исправит.

Вообще, сознательное откровение помыслов — это очень серьезная наука, и у нас она забыта. Это зачастую приводит к очень неправильным действиям. Основное правило борьбы с помыслами — отсекать их. Что значит отсекать? Пришел помысл — человек не принимает его, и он должен улететь, забыться, как улетают муха или комар, когда их прогнали. Некоторые же начинают сознательно возвращаться к тем помыслам, которые отогнали. Это все равно, что к вечеру приняться ловить всех разогнанных за день комаров, чтобы разобраться, какие днем тебя кусали.