В своей новой книге профессор Московской духовной академии протодиакон Андрей Кураев размышляет о многовековой традиции миссионерства, связывая её изучение с проблемами дня сегодняшнего и будущего, — проблемами, важными не только для Православной Церкви, но и для всей России. С горечью говоря о демографических, нравственных и иных «больных вопросах» современности, известный богослов предлагает единственно верное, в его представлении, решение — «сбережение народа», напрямую зависящее от Церкви, которая обязана «выйти за пределы кадильного занавеса» и сделать всё возможное для обращения молодёжи в Православие, с его непреходящими, вечными ценностями.
46 Россейкин Ф. Первое правление Фотия, Патриарха Константинопольского // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1909, июль-август. С. 410.
47 См.: Mansi. Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio. Venetiis, 1771. Т. XVI. col. 404, 166; Grossi V. Luis F. Sesboue B. Histoire des dogmes. T. 2. L'homme et son salut. Paris, 1995. P. 115.
48 Бронзов А. Примечания // Точное изложение православной веры. Творение преп. Иоанна Дамаскина. СПб., 1894. С. LXIX.
49 См.: Уханова Е. В. У истоков славянской письменности. М., 1998. С. 37.
50 Св. Фотий, Патриарх Константинопольский. Окружное послание. Альфа и Омега. М., 1999, № 3 (21). С. 87—88.
51 Россейкин Ф. Окружное послание Фотия // Богословский вестник. 1915. Т. 1. С. 147, 150.
52 Там же. С. 150.
53 Лебедев А. П. История разделения церквей в IX, X и XI веках. СПб., 1999. С. 80.
54 Лебедев А. П. История разделения церквей в IX, X и XI веках. СПб., 1999. С. 131.
55 Интересно, кстати, что на этот раз св. Фотий уже не ставил в качестве условия примирения отказ римлян от тех своих традиций и новизн, которые прежде казались грекам соблазнительными. Ни прежде осужденные опресноки, ни пост в субботу уже не поминались. Не было даже прямо осуждено учение о филиокве, хотя собор ясно осудил любые попытки изменения вселенского Символа веры какой-либо поместной церковью («Учение о филиокве никоим образом не было осуждено, было отвергнуто лишь введение этой формулы в Символ веры» — Dvornik F. Le schisme de Photius. Histoire et legende. Paris, 1950. P. 277), что есть перенос проблемы из области догматической в сферу каноническую. Со стороны Фотия это была уступка (интересно, что решение этого вопроса было камерным: из 383 епископов — участников собора в этом его заседании участвовал лишь 21 человек (Огицкий Д. П. Профессор Ф. Дворник о Патриархе Фотии // Богословские труды. Вып. 26. М., 1985. С. 260). Римским послам было нетрудно пойти на это, поскольку в ту пору филиокве оставалось частной практикой Испании и Германии, но еще не было принято в самом Риме. В результате в современной католической литературе небезосновательно утверждается, что «имя Фотия — символ не разделения, а успешного поиска единства» (Суттнер Э. X. Исторические этапы взаимных отношений Церквей Востока и Запада. М., 1998. С. 27).
56 Житие Константина, 17 // Сказания о начале славянской письменности. М., 1981. С. 91.
57 Житие Мефодия, 6 // Сказания о начале славянской письменности. М., 1981. С. 97.
58 См.: Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998. С. 408.
59 «После дворцового переворота 24 сентября 867 г. и прихода к власти Василия I новый император остро нуждался в поддержке Рима. Чтобы заручиться ею, Константину Философу бывшему в это время в Моравии, было дано поручение отвезти в Рим давно подготовленные для этого случая мощи св. Климента. До этого момента они, вероятно, лежали в церкви Св. Апостолов в Константинополе. Константин, скорее всего, не брал их с собой, уезжая в Моравию, поскольку в тот момент не было никаких перспектив передать их в Рим, для которого они были предназначены еще до их обретения. Они могли быть привезены Константину в Венецию, откуда он направился в Рим» (Уханова Е. Дипломатическая миссия Константина Философа // Новая книга России. 1999, № 5. С. 46—467).