В высокие узкие окна величественного собора Успения Божией Матери пробиваются предзакатные лучи солнца. Весь он становится легче, воздушнее, не теряя своей внушительной силы, которая покрывает и защищает собравшихся людей от всех невзгод. От его массивных стен словно лучится уверение: здесь можно чувствовать себя спокойно и надежно. Высокий пятиярусный иконостас с золоченой резьбой колонок, сужающихся кверху, подхватывает и увлекает ввысь. И тогда, оглянувшись на хлопоты жизни, навязчивые и мучительные, легче понять, что все они — только «суета сует» и «томление духа№ (Ек. 1, 2; 1, 14; 4, 4). Сверху — с купола — благословляет всех Господь, напоминая такие знакомые евангельские призывы: «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. 11, 28).

Всегда хорошо в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры, но особенно — простым летним теплым вечером. В узкие щели-окна часто заглядывают голуби, как бы интересуясь, хорошо ли там людям. Вечерня, а особенно всенощная, к своему концу как бы приберегла самые трогательные молитвы. Хорошо так стоять и молиться: «Христос, Свет истинный, просвящаяй и освящаяй всякого человека, грядущего в мир, да знаменуется на нас свет лица Твоего». И дальше: «Да в Нем узрим свет неприступный». Здесь, у Преподобного, всякое напоминание о Свете Лица Божия становится понятнее, ближе. Верно то, что этот Свет сиял и тогда, когда шумели здесь вершины вековых сосен и елей, когда росла по пояс буйная некошеная трава, когда дымила трескучая лучина в тесной келии Преподобного Сергия у образа Всемилостивого Спаса. Недоступный обычному зрению, он сиял всегда, а видимый чудесный — лишь в особенные моменты. Опять вспоминается видение Преподобному Сергию, о котором пишет поэт:

Встав с колен, перекрестившись,

Слышит Сергий, как во сне,

Чей-то дивно-властный голос,

Прозвучавший в тишине:

«Сергий, Сергий! Скоро будешь

Утешителем сердец.

Горьки будут испытанья,

Дивен будет твой венец».

Вышел он, и свет великий

Засиял в его глазах:

Птицы стаями порхали

В ослепительных лучах.

«Сергий! Видишь — это дети

Собрались к тебе твои.

Ждут они благословенья,

Ждут они твоей любви».

Дальше автор стихотворения пишет о растаявшей дымке грядущих столетий, о золоте куполов и малиновом звоне, несущемся далеко-далеко за белостенную лаврскую ограду, о несметных толпах народа, теснящихся перед собором...

Тихий свет святой славы! В его живительных лучах очнулась Лавра, гудит разбуженный богатырь-колокол, почувствовав прилив новых сил. Очнувшись, Лавра стала на глазах обновляться внешне и впитывать новые молодые силы. Сразу же потянулись к Преподобному Игумену те, кто услышал его зов. Услышал и откликнулся. Откликнувшись, решился на трудный подвиг борьбы с собой, подвиг постоянный, многолетний, неослабный. Особенно дорого и радостно было видеть этот отклик в юных душах.

Юности много дается — широкие возможности, разные дороги, свободный выбор любого пути. Почти всегда в таком возрасте руководствуются больше сердцем, чем доводами ума. Мелочность, расчетливость, жажда сытого покоя приходят позже. Поэтому-то серьезное намерение выбрать из всех дорог узкую и тернистую тропинку в обитель Преподобного Сергия особенно ценно.