Olivier Clément
Он
Но сильнее по–своему, силой любви. Когда Бог стал человеком, Он смертью победил смерть.
Я
Крест – единственный ответ и ответ безмолвный на том долгом процессе о зле, что затеян современным атеизмом против Бога. Бог нисходит в ад и смерть, созданные нашей трагической свободой. Он нисходит но внутренний мой ад, в эту непроглядность тревожной тоски и мрака во мне или в это смятение лихорадочного света…
Он
И уничтожает их своим Воскресением. Бог так возлюбил человека, что вошел в непосредственный контакт, в целостное общение с ним, освобождая его энергию, которую разлагает зло, и давая ему стройно распрямиться в святости. Отныне даже сама смерть
Я
и все мертвящие ситуации нашего существования,
Он
могут раскрыться к свету, если в нас есть вера в Воскресшего. Нет большей радости, чем радость Пасхи.
С первых же веков христиане проводили пасхальную ночь в церкви. Чаще всего она была богато убрана яркими цветами, и свет многих свечей освещал ее в ознаменование победы над «ночью», символизирующей «ночную», инфернальную сторону существования.
Перед началом богослужения в церкви – тишина сумрак, ожидание. Заутреня начинается в полночь народ, выйдя их храма, обходит вокруг него с крестным ходом и останавливается перед главным входом. И вот священнослужители запевают «тропарь» Воскресения:
Христос воскресе из мертвых
Смертию смерть поправ,
И сущим во гробех живот даровав!
{Отрывки из Пасхальной Заутрени цит. по «Минее Праздничной», Изд. Московской Патриархии. М., 1970}
Процессия входит в храм, где разом зажигаются все свечи. Священник возглашает слова Псалма:
Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его!
Яко исчезает дым да исчезнут, яко тает воск от лиц
огня.
Сей день, его же сотвори Господь!
Возрадуемся и возвеселимся в он!
Затем начинается пение знаменитого канона Иоанна Дамаскина, одного из высочайших творений византийской литургической поэзии. В этом каноне темы, едва лишь намеченные, быстро сменяют друг друга. Стиль его, как и музыка, несет в себе нечто танцевальное. Он словно пронизан внезапными всплесками радости, в которой соединяются Воскресение и Парусия. И потому ликование может сказаться лишь в сжатых легких восклицаниях, не допускающих ни разъяснений, ни повторений одной и той же темы. Самое важное дается сразу, в первой же песне:
Воскресения день! и просветимся, людие! Пасха, Господня Пасха! от смерти бо к жизни и от земли к небеси, Христос Бог нас приведе, победную поющия.
Очистим чувствия, и узрим неприступным светом воскресения, Христа блистающася, и радуйтеся, рекуща, ясно да услышим, победную поюще.
Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир, видимый же весь и невидимый: Христос бо воста, веселие вечное.
Множество образов, символов, тем, пересекаясь, отражаются друг в друге. Вот пустой гроб, и жены–мироносицы приносят ученикам весть о Воскресении:
Мироносицы жены, утру глубоку, представша гробу Жизнодавца, обретоша Ангела на камени седяща, и той, провещав им, сице глаголаше: что ищите жива–го с мертвыми? Что плачете Нетленного во тли? Шедше проповедите учеником Его .