А позднее письмо-завещание духовного отца Серафима (Романцова) подтвердило выводы отца Иоанна: «Помяните любовь мою к вам, ради которой я пренебрегал собственною моею пользою, но всегда искал только вашу пользу: всем вам сострадал и во всей скорби вашей сочувствовал вам… Ах, отцы, братья и сестры мои возлюбленные. Воздайте мне вашими слезными молитвами к Богу за мою любовь к вам, ибо вы все были в моем сердце».

Мир и спокойствие, водворившиеся в душе, известили отца Иоанна, что он понял все правильно. Послушник-инок принял Божие благословение на свое духовничество и стал должником и монахам, и мирянам – всем, кого Господь пошлет ему на пути. И вышел иеромонах Иоанн (Крестьянкин) на «стогна града», терпя при этом многие укоризны, бросаемые и в спину, и в лицо: «Как был приходским попом, так им и остался!

» И тропа в монастырь, которую отец Иоанн обещал проложить касимовцам, очень скоро превратилась в дорогу. Благочинный отец Александр72 не раз говорил: «И что это за Касимов такой? Не перенести ли его к нам на Святую горку? Уж очень много касимовцев едет к нам теперь!» Но скоро потянулись к отцу Иоанну паломники из Орла,      124   Москвы, Ленинграда, Рязани.

Орловчане претендовали на первенство по праву первородства: у них начинался жизненный путь отца Иоанна. Москвичи не уступали: его пастырское служение началось в Москве. Ленинградцев ободряли давние права близости к Псково-Печерскому монастырю и к старцу Симеону73. На Рязанщине отец Иоанн служил последние десять лет и стал ей родным. И не перечесть, кого только и откуда не привел Господь на эту тропу-дорогу.

«Живем на улице Международной, вот и сами стали международными!» – пошучивал батюшка. Вокруг отца Иоанна очень скоро образовалась община – невидимый «монастырь», без обетов, без постригов работающий Богу во спасение души, во благо Церкви и ближним. И много-много лампад зажглось в миру от его монашеского духа. Были в нем молодые и старые, ученые и простецы, все с любовью и желанием предавшиеся послушанию на пути к спасению. Чего только не делали его трудники!

Сестры – современные жены-мироносицы служили ближним от имений своих, а чаще от своих трудов: шили плащаницы, облачения, параманы. Братья резали кресты, писали иконы, издавали книги, трудились над диссертациями. Опыт общения с самыми разными людьми и в самых непростых жизненных обстоятельствах выпестовал в отце Иоанне такого христианского педагога, который прозревал человека до той глубины, где хранился замысел Божий о нем.

Безошибочно и ненавязчиво, не вмешиваясь своей волей в Богом данную личность, он помогал най-     ти человеку ту единственную стезю, которая определена ему волей Божией. Учил, как укорениться на ней. То и дело слышалось из уст отца Иоанна: «Деточки, деточки! Спешите делать добро! Не упитесь делать добро! Это то, что впереди нас пой-вечную жизнь и встретит нас, когда буд землю».

  Надо так жить, чтобы и в сердце, и в уме всегда был Бог Скажу о главном завете отца Иоанна – о вере в Промысл Божий, ведущий человека ко спасению. Эта мысль часто согревает, утешает и направляет меня в теперешней жизни... О своем послушничестве вспоминает ученый-генетик Евгений Андронов[74]. «Я хочу поведать, как под руководством старца, благодаря его духовному опыту, святым молитвам и трудам человек меняется.

Старец был, не побоюсь сказать, великий православный педагог, по словам апостола Павла, «детоводитель ко Христу», полагающий за овцы своя не только время и силы, но и жизнь свою. Но писать об этом невозможно, не рассказывая о себе, о своих грехах. Рос я в хорошей, но нерелигиозной семье. Однако Церковь всегда была где-то рядом, прежде всего в лице мой бабушки, крестившей меня и научившей первым молитвам, поившей святой водой с просфорами.

Кроме того, город, где я жил, напоминал о Боге своими храмами, в том числе действующими, куда я изредка забегал. Бывал я в детстве и в Печерском монастыре. Но со взрослением многое переменилось, и враг рода человеческого начал вершить свою работу, апофеоз которой пришелся на время моей учебы в институте. Опущу подробности, скажу лишь, что оказался я на краю пропасти, расстроив совершенно не только внутреннего человека, но и отчасти повредив здоровье.

Тогда неожиданно и раздался в душе моей голос Божий, который известил меня о причине моего падения. Я ужаснулся и начал сопротив-   129   ляться греху. Помощью в этом явились книги святых отцов, которые открывали мне мир, доселе неизвестный. С тех пор прошло много лет, сейчас я имею возможность отстраненно взглянуть на себя тогдашнего. И вот что вижу.

Молодой человек, успевший разрушить и душу, и тело, захотел эту-то разруху принести в дар Богу – то есть уйти в монастырь или, в крайнем случае, стать священником (!). Когда я все это вспоминаю, то прихожу в трепет. Скажу, забегая вперед: одна из моих великих благодарностей отцу Ио-Евгений Андронов анну – та, что по его совету я не стал священнослужителем, хотя предлагали и даже просили меня об этом не раз.

А вот те реальные проблемы моего перевоспитания, за которые взялся отец Иоанн. Прелесть бесовская. «Игралище бесов», прекрасный святоотеческий термин, и самое печальное, что это «игралище» может развернуться на чисто религиозной почве. И первая бесовская забота – все перевернуть вверх ногами: вместо смиренного размышления о своих грехах – пост и самовольное подвижничество, ну а печальные следствия таких «подвигов» общеизвестны: скрытые самомнение и гордость – почва для дальнейшей разрушительной работы.

Действительно, враг тогда просто хозяйничал в уме. Я пережил многие умственные вражеские искушения и до сих пор поражаюсь, насколько правдоподобны для человека вкладываемые врагом измышления и конструкции, за которыми следуют и исступление, и безумие, и даже смерть! И вот в этой брани я выжил только благодаря святым молитвам отца Иоанна. Не раз я убеждался в том, что ему было известно про меня все.