Иванова96 «Тайна святых, введение в Апокалипсис». Само появление этой книги – свидетельство наступления апокалиптического времени. «Дорогой А. В.! Вы задаете мне вопрос о книге П. Иванова. Не потому ли, что у Вас возникло чувство, что пьете яд в привлекательной упаковке? И как он соблазнителен, и с каким упоением тянутся к нему и стар, и мал.

Книга-то зачитана и испещрена пометками, ибо читают ее с желанием впитать эту информацию и поосновательнее. Но у многих ли бравшихся за чтение ее столь много знаний и столь свободна ориентация в вопросах духовной, церковной и политической жизни? И Вы-то прочли ее с живым интересом и только смутились покушением на дорогие авторитеты. А если читающий не имеет еще никаких авторитетов и не может рассудить, где правда, где полправды, а где и заведомая ложь – тогда что?

И автор не ограничился современными бедами Церкви, его дерзость распространилась и на тех столпов Православия, кто уже и критике-то не подлежит, ибо всей своей жизнью и до конца пронесли и сохранили верность Истине, даже до личной святости. И им мы обязаны, что в нынешнее время стоит Святая Православная Церковь с Ее живым опытом и Божией благодатью.

А автор-то добрался и до ревизии Евангелия. От души жаль увлеченных в соблазн свободомыслия и непослушания Истине. Эта книга посеет семена сомнения и разврата в тех, у кого нет должного религиоз-   209   ного опыта жизни во Христе. А вот Вам сразу и пример живого попечения о нас. Почти одновременно с Вашим вопросом ко мне пришел юноша с этой же книгой в руках и спрашивает, можно ли ему ее читать. Откуда у него это чувство? Он еще только на пороге Церкви.

Но дал и ему Дух благий и правый тревогу в сердце. А у скольких людей возникнет это же чувство, но не у кого будет спросить, и они выпьют чашу до дна, и яд ее начнет в них свою разрушительную работу. Вскоре вслед за этим я получил и извещение о практическом опыте воздействия книги. Наталья Александровна Верховцева[97], возросшая у ног праведного батюшки отца Иоанна Кронштадтского, с увлечением прочитала книгу П. Иванова.

Ее, как и вас, покоробила вольность в отношении угодников Божиих, но ее она простила и стала размышлять о прочитанном. Так дошла она до рассуждений автора о Псалтири. Она читала эту богодухновенную книгу всю свою сознательную жизнь, любила ее, но вдруг сейчас сделала для себя открытие, что ничего-то в ней не понимает, может, и правда, что читать ее уже не надо. И враг уж тут как тут. Пошли мысли роиться.

В народе говорят: дальше в лес – больше дров. Дров от таких размышлений было бы много, если бы легкий сон-дрема не прервал этот набег помыслов. И видит она вошедшего в комнату отца Иоанна. Она бросается к нему, но он спешно проходит мимо. Она кричит ему вслед, что она Наташа, дочь Веры Тимофеевны98. Но батюшка, всегда с ней такой ласковый, сурово глянул на нее и только трижды бросил одну фразу: «Я тебя не узнаю».

Очнулась Наталья Алексан-   дровна в слезах, в страшном потрясении, с ощущением непоправимой потери. И опять мысли, мысли. Наташа ищет причину сурового наказания: «Батюшка же не сказал, что он меня не знает. Он меня не узнает». Ее взгляд падает на лежащую рядом книгу, на упавшую на пол Псалтирь. Когда и откуда она появилась? Но тотчас все стало ясно.

Полилась молитва благодарности Богу и отцу Иоанну Кронштадтскому. Вот он, дорогой живой религиозный опыт. Но что о нем знает автор книги? Говоря об оскудении любви в Церкви, он-то что несет туда? Умудренные опытом руководители очень щепетильно и требовательно относились к предлагаемой для чтения литературе. Последуем же их примеру». В 2000 году против Христовой Церкви устремились не только безбожники, но и те, кто, именуя себя христианами, самомнением и гордостью восстал на Истины Божии, подменяя их призраками, порожденными лжеименным разумом.

Вопреки святоотеческому учению о спасении, человеческую любовь и сострадание они провозгласили   211   выше Премудрости и Любви Божией. А когда и из-за монастырских стен послышались те же чуждые речи, отец Иоанн сокрушенно произнес: «Ну вот, дожили, монахи и политики заговорили на одном языке и об одном». В письме из своего летнего уединения выплеснулась боль его души: «Нельзя спокойно смотреть на все происходящее.

Четвертый день, как я живу там, где только небо и земля вещают о дивных делах Божиих. Но одиночество не только не устранило дум о том, что происходит в мире и с людьми, но как бы еще ярче увиделось на фоне послушной воле Божией природы безобразие человеческой драмы, где сценаристом была и есть сила богоборческая, сила вражья». Вспоминает иеромонах Иоасаф (Швецов)

[99]: «Архимандрит Тихон, наместник Сретенского монастыря[100], попросил меня сходить к отцу Иоанну, чтобы он высказался в отношении волнующих церковный народ проблем: о номерах, о новых документах. Я передал этот вопрос батюшке через келейницу и остался ждать. Ответ был неожиданным: «Кто мы такие и кем себя мним, что считаем возможным без благословения священноначалия высказывать свое суждение на всю Церковь?

» И мне стало ясно, что вот отец Иоанн по-настоящему себя никем не считает и какой от этого мир в его душе, в отличие от всех нас». Но вскоре и Патриарх Алексий II[101] обратился к отцу Иоанну с тем же вопросом, и тогда первый раз порог кельи старца переступил человек с камерой, чтобы выполнить благословение Святейшего записать на видео его ответ.

И не о смуте говорил старец Божий, не   о политике – он говорил о вере, о доверии Богу, о дарованном нам от Бога времени спасительном, когда наши вера, надежда и любовь проверяются обстоятельствами жизни. «Бойтесь разделения и раскола в Церкви. Бойтесь отпасть от Матери-Церкви. Бойтесь греха. Душу и сердце, верные Богу, Господь не отдаст на попрание врагу».