Какими мы выходим из лет юношеских, зависит от .того, какими вступаем в них. В юность каждый ввергается, как вода в водопад: вода, падающая с утеса, кипит внизу и клубится, а потом идет уже тихо разными протоками. Из юности выходят три порядка людей: одни сияют добротою и благородством, другие омрачены нечестием и развратом, третьи - склоняются то на добро, то на зло, как испорченные часы, которые то идут верно, то бегут или отстают.

Кто заранее скрепил себя обязательством, тот как бы укрылся в крепком, не пропускающем в себя воды кораблике, или провел по водовороту спокойный желоб. Без этого же и доброе воспитание не всегда спасет.

И сама по себе юность опасна; но к этому присоединяются еще два влечения, свойственные этому возрасту, от которых юношеские возбуждения приобретают большую силу и опасность. Это жажда впечатлений и склонность к общению. Надо подчинить правилам эти влечения, чтобы вместо добра они не принесли зла.

Жажда впечатлений сообщает стремительность и разнообразие действиям юноши. Ему хочется все испытать самому, все видеть, все слышать, везде побывать. Ему не сидится дома, не стоится на одном месте, не внимается одному предмету. Его стихия - развлечения. Но этого ему мало: он не довольствуется личным испытанием, а хочет усвоить и как бы перенести на себя впечатления других, изведать, что чувствовали, как действовали другие сами по себе или в подобных ему обстоятельствах.

Затем он кидается на книги и начинает читать; перебирает одну книгу за другою, часто не разбирая содержания их; у него главное - найти так называемый эффект, какого бы рода он ни был и чего бы ни касался. Ново, изобразительно, остро - самая лучшая для него рекомендация книге. Склонность к легкому чтению -та же жажда впечатлений, только в другом виде.

Действительность часто кажется юноше как бы навязываемой ему со стороны, связывает его и заключает в слишком определенных границах, а он ищет свободы. Он часто отрывается от действительного, уходит в свой созданный мир и там начинает действовать на славу. Фантазия строит ему целые истории, где большей частью герой - он сам. Юноша только вступает в жизнь; перед ним заманчивое будущее, со временем и ему там надобно быть: что же он будет?

Нельзя ли приподнять эту завесу и посмотреть? Фантазия, подвижная в эти годы, не медлит удовлетворением. Так воспитывается мечтательность.

Мечты, легкое чтение, развлечения, все это - почти одно по духу: от жажды впечатлений, жажды нового, разнообразного. Ничем нельзя лучше заморить добрых семян, положенных прежде на сердце юноши, как ими. Молодой цвет, посаженный на таком месте, где со всех сторон дуют на него ветры, потерпит немного и засохнет; трава, по которой часто ходят, не растет; часть тела, которую подвергают долгому трению, немеет.

То же бывает с сердцем и добрыми расположениями в нем, если предаться мечтам, пустому чтению или развлечениям. Кто долго стоял на сыром ветре, тот, зайдя в затишье, чувствует, что все в нем будто не на своем месте; то же бывает и в развлекшейся душе. Возвратившись из рассеяния в себя, юноша находит в душе своей все в извращенном порядке; а главное - некоторым покрывалом забвения задергивается все доброе, и на первом плане стоят одни прелести, оставленные впечатлением, а не то, что было и чему всегда следует быть: расположения поменялись главенством.

Отчего, возвратившись в себя после какого-нибудь рассеяния, душа начинает тосковать? Оттого, что находит себя окраденной. Рассеянный сделал душу свою большой дорогой, по которой, через воображение, как тени, проходят соблазнительные предметы и манят душу за собой; а когда она таким образом как бы отторгается от себя, тайно подходит диавол, уносит доброе семя и полагает злое.

Так учит Спаситель, когда объясняет, кто похищает посеянное при пути и кто есть высеявый плевелы. То и другое враг человеч. творит.

Как хорошо подчинить себя в юности строгой дисциплине и быть под руководительством! Тех юношей, кому не позволяют распоряжаться самим своим поведением до возмужалости, можно назвать счастливыми. И всякому юноше надо радоваться, если он поставлен в таких обстоятельствах. Сам юноша, очевидно, дойти до этого едва ли может; но он покажет много ума, если поверит совету быть больше дома за делом, не мечтать и не читать пустого.

Развлечение пусть отклонит трудолюбием, мечтательность - серьезными занятиями под руководством, которому особенно должно быть подчинено чтение, и в выборе книг, и в образе чтения.

Вторая склонность - склонность к общению - обнаруживается в потребности товарищества, дружбы и любви. Все они в истинном порядке хороши, но вставить их в этот порядок надо не юноше.