«Darwin's Black Box: The Biochemical Challenge to Evolution»), основную тему которой обозначил десятью годами раньше кардинал Ратцингер. Открытия современной биохимии показали, что основа жизни действительно оказалась поразительно и неожиданно сложной. Мы узнали, что клеткой управляют молекулярные механизмы. Бактерии прокладывают путь через жидкость с помощью наружного молекулярного двигателя - жгутика; молекулярные запасы хранятся в крохотных «грузовичках», которые снуют по клетке, доставляя груз в специальные отделы; клетка перестраивает собственную ДНК, чтобы создавать новые антитела для борьбы с болезнями.

Я показал, что этим системам присуща сложность, не поддающаяся снижению; то есть для того, чтобы функционировать, им необходимо определенное количество составляющих. Как механическая мышеловка выйдет из строя, если изъять из нее хотя бы один компонент, так и биохимической системе необходима каждая из ее частей; таким образом, маловероятно, чтобы эти части появлялись постепенно, как утверждают дарвинисты.

Я провел обзор специальной биохимической литературы - «Труды Национальной академии наук» («Proceedings of the National Academy of Sciences»), «Журнал молекулярной биологии» («Journal of Molecular Biology») - и выяснил, что до сих пор ни одному ученому не удалось объяснить, каким образом естественный отбор мог привести к появлению столь сложных систем.

Учитывая результаты исследования способов взаимодействия элементов биохимических систем, я пришел к выводу, что эти системы были целенаправленно задуманы и сотворены разумным Создателем. Мало кто из биологов-эволюционистов взял на себя труд оспорить этот вывод. «Черный ящик Дарвина» получил широкий резонанс. В частности, несколько видных специалистов по эволюционной биологии (все - сторонники дарвинизма)

получили шанс самым нелицеприятным образом высказаться в печати по этому поводу. Наверное, лучший пример тому - двухстраничное обозрение в «Nature», самом престижном научно-популярном журнале мира. Написал его Джерри Койн (Jerry Coyne) - профессор эволюционной биологии в Чикагском университете и, как выяснилось, ведущий книжного обозрения в журнале «Evolution»; именно он предложил Гулду и Докинсу написать взаимные рецензии.

Что может сказать выдающийся дарвинист, услышав, что молекулярные основы жизни явно свидетельствуют о разумном замысле? Для начала - швырнуть в собеседника комок грязи: «Креационисты всегда стремились заменить преподавание теории эволюции пересказом первых одиннадцати глав Бытия. Когда судьи не позволили им этого сделать, он сменили тактику и облачились в академические мантии.

Так возник диковинный оксюморон «научный креационизм», приверженцы которого утверждают, что Земля, согласно биологическим и геологическим доказательствам, еще молода, что все виды были сотворены сразу и одновременно, а причиной массовых вымираний стал Всемирный Потоп». Так начинается обзор; а заканчивается он упоминанием о Дуэйне Гише (Duane Gish)

из Института креационных исследований молодой Земли. Между этими пассажами, задающими тон статьи, Койн как бы вскользь замечает, что «Бихи - настоящий ученый, который не верит в молодой возраст Земли и считает идею происхождения от общего предка вполне разумной». И то верно, легче критиковать отступника, чем противника. Еще немножко в том же духе, и Койн наконец-то подходит к вопросу разумного замысла.

«Ответ на аргумент Бихи лежит в осознании того, что последовательности биохимических реакций... возникали как сочетания отрывков других последовательностей… Например, тромбин, один из важнейших белков, участвующих в реакциях свертывания крови, участвует и в делении клеток, и родственен пищеварительному ферменту трипсину. Кто может знать, какая из функций была присуща ему в начале?

» Хороший вопрос: кто знает, что было в начале? Никто. И никто не знает, как по одной функции можно судить об остальных. С тем же успехом можно утверждать, что раз пружина есть и в часах, и в мышеловке, то по устройству одного из этих приборов можно судить об устройстве другого. Но Койна на самом деле не интересует, каким образом сформировались сложные биохимические системы.

«Возможно, мы так никогда и не узнаем, что представляли собой первые последовательности (биохимических) реакций. Но это не дает нам права считать, что если ни один человек не в состоянии их вообразить, значит, их не существовало вообще». Основной аргумент Койна сводится к тому, что не нужно никаких доказательств: жизнь просто не могла не возникнуть в соответствии с принципами дарвинизма.

Койн не одинок в своей неспособности опровергнуть биохимические аргументы в пользу разумного сотворения. В «New York Times Books Review» ученый-публицист Джеймс Шрив (James Shreeve) утверждает: «Господин Бихи, может быть, и прав в том, что при современном уровне знаний старый добрый дарвинизм не может объяснить, как произошли реакции свертывания крови или перенос веществ через мембрану». В «National Review» Джеймс Шапиро (James Shapiro)

, микробиолог из Чикагского университета, признает: «Эволюция основных биохимических и клеточных систем не нашла в рамках дарвинизма своего объяснения - взамен предлагаются только беспочвенные умозрительные теории». Эндрю Помянковски (Andrew Pomiankowski) пишет в «New Scientist»: «Возьмите любой учебник по биохимии, загляните в предметный указатель, и вы наверняка найдете два-три упоминания об эволюции.

Но обратитесь к любому из них - и в лучшем случае вы увидите что-то вроде «в процессе эволюции происходит отбор молекул, наиболее приспособленных для осуществления своей биологической функции». Дарвинизм стал жертвой недуга, уже погубившего другие недоказанные теории. Этот недуг - научный прогресс как таковой. Похоже, с каждым новым открытием - особенно в области молекулярных основ жизни - у теории естественного отбора появляются все новые проблемы.