Ириней Лионский

Против ересей, 4, 20, 1.

Отец представляет в лоне Божества творческий элемент. Иисус и Дух – в некотором смысле Божественные ростки порождающего Божества Божия и как бы Его сверхсущностные цветение и сияние.

Дионисий Ареопагит Об именах Божиих, 2, 7–9

Единая природа в Трех есть Бог Что касается единства, именно Отец есть Тот, из кого происходят остальные и к кому они возвращаются, не смешиваясь и существуя вместе с Ним, пребывая нераздельными временем, волей или силой.

Григорий Назианзин

Слово 42.

Дионисий утверждает в уже цитированном нами тексте, что Божество не есть ни дух, ни сыновство, ни отцовство в том смысле, какой мы обычно вкладываем в эти слова. Более того, он подчеркивает, что сам ход наших мыслей должен принять противоположное направление: нам надлежит думать не о Троице, но в ней, исходя из нее как из неколебимого основания всякой христианской мысли.

Божественное отцовство и сыновство указаны нам через дар этого основополагающего отцовства и этого основополагающего сыновства – дар, благодаря которому духовные существа, сообразующие себя с Богом, получают бытие и наименование богов, сынов богов и отцов богов.

Дионисий Ареопагит

Об именах Божиих, 2, 8.

Божественная тайна превышает также оппозицию мужского и женского, сочетая одновременно символику того и другого. Библия неоднократно свидетельствует о материнской нежности Бога, говорит о Его «благоутробии», rahamim, имея в виду материнскую, утробу. Иоанн упоминает «отцовское лоно». Бог одновременно – и «отец», и «мать». В Одах Соломона Сын и Дух названы двумя сосцами, питающими нас молоком бессмертия.

По Своему таинственному Божеству Бог есть Отец. Но нежная любовь, обращенная к нам, делает Его матерью. Любя, Бог обретает женские черты.

Климент Александрийский

Какой богач может спастись? 37.

Как бы то ни было, преобладание в конечном счете отцовской символики знаменует неслиянное, сохраняющее дистанцию общение. Преобладание же материнской символики (как это имеет место в Индии) означало бы слияние, упраздняющее личность.

На Пятидесятницу Отец дает Духа «во имя Сына». Дух есть «Дух Сына», «Дух Христа». Христианский Запад особенно настаивал на этой фундаментальной истине, созерцая «движение» Божественной «единосущности», движение троичной любви от Отца к Сыну, затем от Отца и Сына к Духу, Который сообщает ее нам. Однако св. Августин уточняет, что хотя Дух исходит также и от Сына (по–латыни Filioque), все же principaliter – изначально – Он исходит от Отца, остающегося единственным началом других Божественных Лиц.