Игнатий Антиохийский

Послание к Римлянам, 4 –7.

В повествовании о мученичестве Поликарпа, епископа Смирны, поражает сердечная простота этого человека и сила его заступничества. Он принимает стражников как ближних, посланных ему Богом. Он не молится о самом себе, но о всех встречных, добрых и дурных, и о Вселенской Церкви.

Поскольку речь идет о его совести, мученик сознательно избирает неподчинение властям, спокойно заявляя перед судьями и толпой, что только Христос есть Господь – то есть только Бог воплощенный, а не власти предержащие, не сакрализованная мощь Рима и Империи. Так мученик утверждает трансцендентность совести, трансцендентность личности как образа Божия. Он довершает – в радости воскресения – протест Антигоны и Сократа. Он радикально релятивизирует политику.

Но мученик – не бунтовщик. Как и Сократ, он признает приговор судей и молится за императора. Тем самым он благословляет град людской и оплодотворяет его суверенной свободой вместо того, чтобы расшатывать.

В заключительной части текста речь идет об отождествлении мученичества и Евхаристии, о свидетельстве победы над смертью.

Узнав, что пришли стражники. Поликарп спустился вниз и говорил с ними. Они удивились как тому, что он так стар и так спокоен, так и трудам, предпринятым для задержания столь пожилого человека. Он велел принести им еду и питье, сколько они хотят, попросив их только дать ему час, чтобы помолиться от души. Ему позволили, и он стоя принялся молиться, исполнившись благодати Божией, так что не мог остановиться в течение двух часов. Ожидающие его были поражены, и многие раскаивались, что пришли арестовать такого святого старца.

В своей молитве он вспомнил всех, кого когда–либо встречал – больших и малых, образованных и темных – но всей Кафолической Церкви, распространившейся на земле. Когда Поликарп кончил молиться и пришел час отправляться в путь, ему велели сесть на осла и повезли его в город…

Вокруг него приготовили все для костра. Когда его хотели пригвоздить, он сказал: «Оставьте меня так. Кто даст мне силу выдержать огонь, даст мне и силу остаться неподвижным на костре». Его не стали пригвождать, но привязали. Связанный и со сведенными за спиной руками, он казался агнцем, отобранным из стада для жертвоприношения…

Возведя глаза к небу, он сказал: «Господи Боже всемогущий, Отец Сына, благословенного и возлюбленного Иисуса Христа, через которого мы обрели познание имени Твоего, Бог… всякого творения.., благословляю Тебя за то, что удостоил меня этого дня и часа, чтобы причаститься мне во имя Твоих мучеников к чаше Христовой, в предвосхищении воскресения души и тела, в полноте Духа Святого… Поэтому от имени всяческих хвалю Тебя, благословляю Тебя вечным и небесным первосвященником Иисусом Христом, Сыном Твоим возлюбленным, чрез Него же слава Тебе с Ним и с Духом Святым ныне и во веки веков. Аминь»… Он был среди огня не как горящая плоть, но как хлеб в печи.

Мученичество св. Поликарпа, епископа Смирны,

7,2–8,1, 14,1–3; 15,2.