Итак, жертва Христова ни в коем случае не была жертвой, которую требовал Отец и которая была бы единственным средством удовлетворить Божественное правосудие, погасить гнев Бога и сделать Его благосклонным к человечеству. Такой взгляд означал бы возврат к небиблейскому пониманию жертвы, как это показал недавно Рене Жирар. В приведенном ниже тексте Григорий Назианзин отвергает эту концепцию, обращаясь к несовершившемуся жертвоприношению Авраама.

Жертва Иисуса есть жертва хвалы, освящения и восстановления, в которой Он приносит Отцу все творение для того, чтобы Отец оживотворил его в Духе Святом. Это и есть Пасха в собственном смысле слова, Пасха как «переход» творения в Царство Жизни. То, что это была кровавая, крестная жертва, объясняется уже упоминавшейся нами онтологической солидарностью Христа со всеми людьми. Христос, в силу этой солидарности в бытии и в любви, принял на Себя всю ненависть, глумление, отчаяние – Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? – все смерти, все самоубийства, все муки, все агонии всех людей на всем протяжении времени и пространства. В силу этого Он истекал кровью, мучился в агонии, стенал от тоски и одиночества. Но как Он страдал по–человечески, так по–человечески и смирился: Отче, в руки Твои предаю Дух Мой. И тогда жизнь поглотила смерть, бездна ненависти была поглощена бесконечною бездною любви.

«Несколько капель крови», упавшие в гигантский Грааль земли, «обновили всю Вселенную».

Кровь, пролитая за нас, драгоценная и славная кровь Божия, кровь Жертвователя и Жертвы, – для чего она была пролита, кому принесена в дар?.. Если это цена, уплаченная Богу, спрашивается: в силу чего? Ведь не у Бога были мы в плену. Далее, почему кровь единородного Сына была бы угодна Отцу, не пожелавшему принять от Авраама в жертву Исаака, но заменившему человеческую жертву агнцем?

Не очевидно ли, что Отец принимает жертву не потому, что требует ее или испытывает в ней нужду, но для осуществления Своих предначертаний: надо было, чтобы человек оживотворился через человечество Бога… надо было, чтобы Он призвал нас к Себе через Своего Сына… Остальное да будет почтено молчанием…

Бог должен был воплотиться и умереть, чтобы мы снова могли ожить…

Ничто не сравнится с чудом моего спасения: несколько капель крови обновляют всю Вселенную.

Григорий Назианзин

Слово 45, на Пасху, 22, 28, 29.

Жертва Иисуса есть осуществление предвечного замысла Божия: соединить человечество с Божеством; оживить, обожить глубины человека, мира, бытия. Таким образом, мы уже не одиноки, не изгнаны, не потеряны: за кажущейся безысходностью позора и отчаяния нас ожидает Христос в безмолвии Своей любви. И Он позволяет нам воззвать: Авва, Отче! – слово, исполненное детской нежности. «Любовная страсть» Сына предшествует воплощению и является его причиной. Она неотделима от таинственной «любовной страсти» Отца, ибо Отец отдает Себя, отдавая Своего Сына. Да и мог ли Он не отдать Его человеку, если человек, в лице Авраама, явил готовность отдать Богу своего сына? Это Божественная «любовная страсть», что не пройдет вплоть до наступления Царства, нисколько не умаляет полноты и радости внутрибожественного бытия Отца и Сына (более того, эта радость не безлична: она есть Дух Святой). Каждый святой, нося в себе безмерную радость Божественного присутствия – и именно в силу этого, – безоговорочно переносит скорби других людей. Насколько же справедливее это в отношении нашего Бога и Его Христа, «образа Божия», образа и средоточия всей святости!

Он сошел на землю потому, что сострадал человеческому роду. Поистине Он страдал нашими страданиями еще до крестной муки, еще до восприятия нашей плоти. Ибо если бы Он не страдал, то и не разделил бы с нами человеческой жизни. Прежде Он страдал, после сошел на землю. Но что это за страсть, которую Он испытывает к нам? Это страсть любви. И Сам Отец, Бог Вселенной, медленный в гневе и щедрый в милости (Пс. 103, 8), – не страдает ли некоторым образом и Он вместе с нами? Разве ты не ведаешь, что Он, правя делами человеческими, сочувствует людским скорбям? Поистине Господь, Бог твой, носил тебя, как человек носит сына своего, на всем пути (Втор. 1, 31). Как Сын Божий носил наши скорби, так Бог носил нас на всем пути нашем. И Отец не бесстрастен… и Он испытывает сострадание, Ему ведома любовная страсть и милосердие, которым, казалось бы, должно было воспрепятствовать Его царственное величие.

Ориген